Владимир Абрамов - Хочу женщину в Ницце

Когда аргументы Марка поиссякли, эстафету приняла его помощница, представленная мне как Роза Эммануиловна. Добродушно улыбнувшись, она попросила называть ее просто Розой.

– Видите ли, Элла Андреевна, скульптор и автор этой модели Рудольф Маркус был необычайно известен в Европе и не стал бы изображать танцовщицу в столь откровенном наряде, не будь она именно Идой. Обратите внимание, что Рубинштейн танцует не в пуантах, а босоногой. Именно так она танцевала в «Гранд Опера» и в «Шатле» во время «Русских сезонов», и исполнение ее знаменитого танца в «Плясках семи покрывал» также осуществлялось босиком. Она и на пуанты встала, когда ей было далеко за сорок. Если вам приходилось читать воспоминания балерины Игнатьевой-Трухановой, вы наверняка легко узнаете в этом образе именно Рубинштейн.

– Конечно, я читала, – ответила я, удивившись разборчивой осведомленности Розы Эммануиловны, так как полагала, что упоминать мемуары Трухановой следовало бы в последнюю очередь, если вопрос касался Иды Рубинштейн, поскольку ненавистью и завистью этой балерины к Иде пропитана каждая строка. Это она, Труханова, позволила себе нелицеприятное определение, которое много лет муссировали нечистоплотные журналисты, сравнивая Иду с великой Павловой, на чье место Ида никогда и не претендовала. Она никогда не была классической балериной и не собиралась ею становиться. Ей хватало быть самой собой, великой женщиной, владевшей в совершенстве искусством жеста.

– Если мне не изменяет память, – обратилась я к Розе, – то в своих мемуарах Труханова написала, что Рубинштейн походила на Павлову так же, как фольга на бриллиант.

– Может быть, и так, я уже не помню, – качнув головой, ответила Роза, – а что, у вас какие-то сомнения по поводу цены, – вернувшись к главному для них вопросу, спросила она.

Теперь она смотрела на меня немного раздраженно.

– Имейте в виду, дорогая, – мы Валерию Геннадьевичу, а он для нас не случайный человек, предложили 30-процентную скидку и подтверждаем свои намерения. Вам это обойдется менее, чем 25 тысяч евро. Согласитесь, цена более чем умеренная.

В глазах Розы сверкнула надежда. То, о чем я подумала в тот момент, пусть останется на моей грешной душе. Двадцать пять тысяч? Я бы и две с половиной никогда не потянула. Что я могла себе позволить потратить, потеряв рассудок? Ну максимум одну тысячу. А тут мне приходилось играть роль дамы, для которой выложить двадцать пять тысяч евро было делом привычным и пустяковым.

– Я бы с удовольствием, к тому же давно мечтаю иметь у себя что-либо подобное, – выдавила я с превеликим трудом и горя желанием поскорее пуститься в бегство. Я затравленно посмотрела на свой портфель, лежавший в обтянутом гобеленом старинном кресле.

– Так в чем же проблема? – натянуто улыбаясь, перебила меня Роза.

– У нас есть все документы, подтверждающие подлинность этого изделия. Произведено фабрикой Розенталя во времена довоенной Германии, – сделал еще одну попытку сломить меня Марк Анатольевич.

– Сомнения именно в босых ногах Иды, – сказала я сдавленным голосом и почувствовала на себе тяжелый взгляд Марка.

– А что такое, – удивилась Роза.

– Дело в том, – сказала я, – что ноги Иды восхищали не только великого д’ Аннунцио, но и нашего Льва Бакста. Ида имела высокий рост и большой размер ступни, причем особенно длинными были второй и третий пальцы, что позволяло ей с легкостью нанизывать на них кольца с крупными камнями, которые она не снимала даже гуляя у себя в саду вокруг дома.

– И где же об этом написано? – не скрывая иронии, поинтересовалась возбужденная Роза.

– Особенно никто до сих пор на этом внимания не акцентировал, но догадаться нетрудно, – сказала я.

– И на чем же строятся ваши предположения? – удивился Марк Анатольевич.

– А вот на чем. Гладя на картину Серова, где Ида возлежит обнаженная, унизанная драгоценными камнями на руках и на ногах, об этой особенности строения ее ног можно только догадываться. На картинах ее любовницы Ромейн Брукс, которая любила изображать Иду обнаженной, только что-то вырисовывается. А вот у Бакста все прописано достаточно четко. Он был очень точен в деталях, и по просьбе д’Aннунцио тщательно прорисовал пальцы ее ног, когда работал в 1911 году над акварельным эскизом костюма Иды к «Мученичеству Святого Себастьяна».

– А где эта картина находится, кажется, в Лондоне? – задал мне вопрос Марк.