Юрий Никитин - Ингвар и Ольха

– И я, – сказал кто-то из бояр. – Это ж сколько надо переловить?

– И я пойду, – вызвался рашкинец. – Со своими людьми. Чем скорее найдем, тем меньше крови прольется.

– И я, – послышался голос.

– И я…

– Я тоже!

– Я пойду…

Едва забрезжил слабый рассвет, уже все были на ногах. Воздух был холодный и острый, как нож для разделки рыбы. Ингвар остался в тереме готовить людей, женщин, козу и петуха, волхвы спешно ставили жертвенник, расчищали место, а Кремень с возбужденно гудящей толпой отправился в лес.

Асмунд, несмотря на слабость от ран, тоже взгромоздился на коня, пустил его шагом вслед за отрядом Кременя. Рудый ехал рядом, пытался поддерживать друга, Асмунд побледнел даже от тихого хода, но оскорбленно огрызался.

В лесу листья блестели, покрытые утренним инеем. Хмурые люди разбрелись, выискивая деревья, где в дуплах прячутся на зиму божьи коровки, не все же улетают в теплые страны, другие присматривались к траве, искали муравьев.

Асмунд слез с помощью Рудого, посидел на пне, отдышался. Рудый вытащил из седельной сумки баклажку:

– На, согрейся.

– Буду искать твоих муравьев, – пробурчал Асмунд, – согреюсь.

Рудый сказал торопливо:

– Без тебя найдут! Смотри, сколько народу ищет!

– Нет, я тоже искать буду.

– Дурак, – сказал Рудый.

Было видно, что он хотел сказать что-то еще, но сдержался, только ходил рядом с Асмундом, следил, чтобы тот не перетрудил раны. Асмунд же, наползавшись на брюхе среди травы, проворчал:

– Так уж нужно именно с одной крапинкой? А если с двумя?

– Да они вообще не нужны, – ответил Рудый беспечно. – Но надо же дать людям почувствовать свою полезность?

Асмунд вспыхнул, видя, как сотни здоровенных мужиков ползают по лесу, опустив носы, как псы охотничьи, к земле, переворачивают коряги, ловят муравьев, рассматривают их метелочки на усиках, снова ползают, а другие рвут штаны на деревьях, ловят божьих коровок, но тоже по большей части выпускают на волю.

– А ежели не найдут?

– Ну…

– Что «ну»? Олега вызывать все равно надо.

– Боги поглядят, как страстно жаждем вернуть князя, и сжалятся. Разрешат принести любых коровок. И муравьев. Наши боги сговорчивые.

Асмунд с уважением и опаской посмотрел в довольное лицо воеводы:

– Тебе в самом деле волхвом бы стать… Все племена бы обобрал!

– И без меня оберут. Ты посмотри на них! Только ленивый не будет их грабить.

А его помощники время от времени подбегали к Кременю, сажали ему в баклажки муравьев и божьих коровок. Кремень вел счет, взмок, загибая пальцы, затем начал завязывать узелки на веревочном поясе.

– Они должны почувствовать, что вызывать с того света людей очень трудно, – объяснил Рудый. – К примеру, зимой нельзя, так как ни муравьев, ни божьих коровок. В племенах мери тоже нельзя, после того как ты там прошел, девственниц не осталось… Ладно-ладно, не ори. Признаюсь, это я там собирал полюдье и побабье. А потом, вдруг муравьи с метелочками переведутся?

– С чего вдруг?

– А муравьи без метелочек перебьют. И на племя не оставят. Ты не заметил, что муравьи тоже бьются смертным боем племя на племя? Тоже славяне. Недаром их зовут антами.

К обеду, когда из крепости на телегах привезли еду, было поймано уже восемьдесят муравьев и больше половины божьих коровок. А в тереме ждали уготованные в жертву люди, девки, коза и петух. Ингвар велел передать Рудому, что волхвы обещают на ночь и следующий день ясную погоду.

– Сообщи, – велел Рудый, – вызывать будем здесь, в лесу. Когда настанет ночь. В подземном мире всегда ночь! А пока заодно соберем и хвороста для костра.

– Но волхвы, – заикнулся гонец, – готовили капище там, во дворе.

– Ящер не признает капищ, – отрезал Рудый. – Ему нужон темный лес, волки за деревьями, костер, перепуганные рожи… Словом, когда стемнеет, начнем.

Гонец попятился:

– Помоги нам, светлые боги!

– Темные, – поправил Рудый строго, – темные, аж черные.

Последних муравьев изловили, уже ползая в сумерках. Тени быстро сгущались, и когда разожгли костер, пламя для привыкших к полутьме глаз показалось до боли ярким, а за кругом света сразу словно настала ночь.

Послышался стук копыт. В красном отблеске костра показались всадники, за ними гнали обреченных в жертву. Блеяла коза, у Ингвара в сумке что-то трепыхалось, попискивало.

Рудый вышел навстречу. Багровое пламя бросало трепещущие блики на лицо. Воевода был напряжен как струна. Впервые его видели не просто очень серьезным, но даже испуганным. На лбу выступили крупные капли пота.