Юрий Никитин - Ингвар и Ольха

Ольха во все глаза, будто увидела впервые, смотрела на золотую и серебряную посуду на столах. Под золотым солнцем богатство заблистало еще ярче! А Ингвар, похоже, собирал, или это его мать собирала, не просто богатые вещи, а красивые.

Из золотого кубка, подумала она, да еще с каменьями на боках, и простая бражка покажется заморским вином. Похоже, даже бойки и лемки с их сокровищами гор не зрели такой красоты.

Пир только начался, но, несмотря на обилие вина, хмельного меда, сытной еды, лица гостей оставались невеселыми. А вождь тишковцев едва отпил из серебряного кубка размером с бычью голову, как тут же с грохотом опустил его на стол.

– Да будь это все проклято!

Рядом вздрогнули от его громового голоса. Ингвар напрягся, бросил взгляд на стену, где висят мечи и топоры. Если сейчас начнется, если руки пьяных гостей потянутся к оружию…

А захмелевший вождь тишковцев прорычал:

– Будь прокляты те, кто запихнул змею в конский череп!

Ольха вздрогнула. После этих слов в тишковца должны полететь ножи, топоры, кубки со стороны славянских гостей, его должны растерзать голыми руками… но все молчали, отводили глаза. И она с внезапным потрясением поняла, что уже все думают одинаково, только никто не решается признать страшную для них истину. Сюда съехались те, кому потребовалась твердая власть, кто жаждет прекратить распри. Съехались к русам, но уже здесь или еще по дороге сюда поняли, что и кровавый князь Олег только и делал, что не позволял племенам бросаться одно на другое.

– Да, – сказал наконец Кремень, воевода бойков. Он повесил седую голову. – Будь здесь Вещий Олег, столько бы крови не пролилось.

Ольха украдкой оглядывала застолье. Никто не поморщился, когда Кремень назвал Олега Вещим.

– Так то Олег, – вздохнул другой вождь, он привел отряд рашкинцев. – Он зрел грядущее, а правил племенами, хоть и был русом… все же мудро и расчетливо. А кровь, что ж, любая власть стоит на крови.

– У него закон был один для всех, – вспомнил третий, – что для руса, что для полянина, что для мери. Виданное ли дело?

Сруль, он сидел на краю стола, осматривался в тревоге, улыбался всем, скрывая напряжение. Ингвар, к его удивлению, допустил его за стол для знати, дескать, торговец поездил, повидал свет, а таких уважают в любом племени. Все же Сруль помалкивал, со всеми соглашался, старался держаться незаметно. Но сейчас не выдержал, вздохнул так горестно, что на него начали оглядываться.

Он сказал торопливо:

– Простите! Душа слезами обливается. По всем землям я мог возить товары без охраны! Двадцать лет не знал, что такое разбойники. Двадцать лет я наперед знал, сколько заплатить за переезд через мост, сколько за въезд в городские ворота… И с каждым годом земли, где правил закон Олега, расширялись к радости тех, кто сам себя защитить не может… А что теперь?

Только переглянулись, ибо не то что от племени к племени, даже из веси в весь трудно проехать, чтобы не быть убиту и покалечену, а если повезет, лишь ограблену.

– Если бы воротился Олег, – выкрикнул Кремень с мукой, – я бы первым сложил перед ним меч!

– Да и я рази стал бы воевать? – бросил рашкинец тоскливо. – Это все от дури нашей славянской.

Рудый, зорко посматривая по сторонам и прислушиваясь, вдруг отшвырнул турий рог, расплескивая красное вино, вспрыгнул двумя ногами прямо на стол. Голос воеводы русов был сильным и звучным:

– Вы хотите Олега обратно?

За столом умолкли разговоры, за соседним оборвалась нестройная песня. На него смотрели с недоумением и любопытством. Рудого знали, но никто не мог предсказать, каких шуточек от него дождешься в этот раз.

– Да, – был разноголосый ответ. – Ну и чо?

– Если бы боги вернули его…

– Олег был настоящим князем…

– Олег…

Рудый простер ладони, утихомиривая крики:

– Тогда почему не просить богов вернуть его? Если воля наша будет сильна и едина, то боги не могут удержать его в… гм… вирии.

Ольха ощутила, что напряженно прислушивается. Рядом вздохнул и задержал дыхание Ингвар. Он чуть наклонился вперед, вслушиваясь и всматриваясь. Ольха тоже наклонилась, их плечи соприкоснулись. Странная живительная мощь пробежала от плеча по ее телу, ослабила ноги, и в животе стало горячо и тяжело.

Кто-то крикнул в тишине:

– Что ты мелешь? Где такое слыхано?

Рудый ответил напряженно, оглядываясь и пятясь, уже явно жалея о том, что предложил:

– У нас, у русов, такое уже бывало. Однажды так вызволили из вирия нашего великого предка Руса. Правда, когда он явился, от него здорово несло серой и паленой шерстью… Ну, наверное, такой уж там вирий. Конечно, можно вызволять только умерших безвременно. А вот тех, кто мрет от старости, того даже боги вернуть не берутся.