Игорь Минутко - В июне тридцать седьмого...

— Вам не удастся, гражданин Каминский, — спокойно и убеждённо сказал Борис Вениаминович, — запутать следствие, факты о вашем преступном сговоре с тульскими кадетами у нас в руках!

— Факты? — Он не смог подавить в себе наивного удивления. — Это уже интересно! Какие же?

— Когда на покушение товарища Ленина, — голос Родоса звенел торжественностью, — мы ответили красным террором, в Тулу и в другие губернские города была послана директива Свердлова. Вы получали её, верно?

— Да, мы её получили.

— Прекрасно! — В руках следователя появился лист серой обёрточной бумаги, и Каминский узнал его... — Вот у меня в руках список расстрелянных тогда в Туле кадетов. Список скреплён вашей подписью. И в нём нет редактора газеты «Свободная мысль» господина Мигалова. Как прикажете это понимать?

— «Свободная мысль» прекратила своё существование ещё в семнадцатом году... — Голову всё заполнял и заполнял горячий гул, и требовалось неимоверное напряжение воли, чтобы преодолеть его. — С Мигаловым я после единственной встречи в трактире Соборнова не виделся. Скорее всего, он уехал из Тулы...

— Разумеется, уехал! — быстро, уже поспешно перебил Родос. — С вашей помощью! Уехал и объявился в Париже, где возглавил армию писак, поливавших нас грязью и гнусной клеветой. Притом в статейках господина Мигалова всячески обыгрывались факты и лица из тульской жизни в период с семнадцатого по двадцатый год. Через каких лиц, по каким каналам вы передавали информацию в Париж? — И следователь по особо важным делам сорвался на истерический ор: — Отвечать! Отвечать, белогвардейская сволочь!

— Я не понимаю одного... — Если бы нашлись силы — вскочить и успеть вцепиться в ненавистное горло! Но сил не было. — Я не могу осмыслить...

— Так, так! Уже горячо! — Родос обмакнул ручку в чернильницу. — Уже ближе к делу. Записываю...

— Мне не хватает рассудка, чтобы осмыслить... Когда? Почему? Как?.. Как мразь, подобная тебе, и все вы проникли в аппарат, созданный Феликсом Эдмундовичем? Как это могло произойти?..

Он не успел договорить — оказывается, Борис Вениаминович был уже рядом. Металлический стек рассёк воздух, удар пришёлся по голове, задев ухо.

Каминский услышал вопль, исполненный боли и ужаса, и не понял, что это его тело исторгло его. Сильные беспощадные руки сорвали Григория Наумовича с белого табурета, он пролетел тёмное пространство пыточной комнаты, ударился о стену и стал тяжело оседать на пол, осознавая, что сейчас существуют отдельно его большое, в прошлом сильное, безукоризненное тело и душа или сознание, которые приготовились к сопротивлению...

Из теоретического наследия И. В. Сталина:«Кадры партии — это командный состав партии, а так как наша партия стоит у власти, они являются также командным составом руководящих государственных органов. После того как выработана правильная политическая линия, проверенная на практике, кадры партии становятся решающей силой партийного и государственного руководства. Что значит правильно подбирать кадры? Правильно подбирать кадры это ещё не значит набрать себе замов и помов, составить канцелярию и выпускать оттуда разные указания, это также не значит злоупотреблять своей властью, перебрасывать без толку десятки и сотни людей из одного места в другое и обратно и устанавливать нескончаемые реорганизации. Правильно подбирать кадры это значит: во-первых, ценить кадры как золотой фонд партии и государства, дорожить ими, иметь к ним уважение. Во-вторых, знать кадры, тщательно изучать достоинства и недостатки каждого кадрового работника, знать, на каком посту легче всего развернутся способности работника. В-третьих, заботливо выращивать кадры, помогать каждому растущему работнику подняться вверх, не жалеть времени для того, чтобы терпеливо «повозиться» с таким работником и ускорить его рост. Вот что значит правильно подбирать кадры!»

...В трактире Соборнова прибавилось народу, почти все столы были заняты, бесшумно сновали половые с самоварами и подносами. Прохор Заикин, потягивая час с блюдца, с лицом уже мокрым от пота, говорил брату своей жены, которая понуро молчала:

— Слышь, Семён! Вот большевики дадуть землю... Я чо посею, отгадай? — Семён Воронков молчал отрешённо, потирая большими пальцами белый шрам на щеке. — Гороха посею, вот чего! Нихто яво у нас в Луковке не садит, а я... Уж больно горох люблю, ежели со свининой в печи томить...

На эстраде гармонисты — филимоновские игрушки — как раз ожили и пели дружно, в лад растягивая мехи своих инструментов: