Игорь Минутко - В июне тридцать седьмого...

Именно так чудилось сейчас Евдокии: ничего нет на земле-матушке, кроме этой тишины над бескрайними чёрными полями, парующими под уже высоко поднявшимся солнцем. Кроме дальних перелесков, берёзовых рощ, сквозных, голых, слюдяно, девственно поблескивающих белыми стволами. Кроме глухих просёлочных дорог, которые ведут от таких же, как её Луковка, деревень к грунтовым трактам. Вот и эта её дорога сольётся через пятьдесят вёрст с Епифанским трактом, а тракт впадёт в Орловское шоссе. И покатится, покатится шоссе, ныряя со склона на склон. Куда ведёт оно деревенскую русскую женщину Евдокию Заикину? И её непутёвого мужа Прохора?

По шоссе будут ехать на своих лошадях другие крестьяне, мужики и бабы, каждый со своими заботами, тревогами, нуждами. Евдокия затеряется в их неудержимом потоке. Будет мгновение — покажется ей: из этого потока не вырваться, если захочешь даже, не свернёшь в сторону...

Ранним утром 30 апреля 1917 года предстанет вдали Тула, и сначала увидит Евдокия дымы, трубы, кауперы Косогорского металлургического завода, он будет надвигаться на неё грохочущей безжалостной мощью, огнями, хаосом железа и грохота, и почудится Евдокии Заикиной: рушится, падает в бездну её жизнь...

1. Мы, крестьяне Симоновской волости, Алексинского уезда, Тульской губернии, собрались на волостном сходе 30 апреля, обсудив положение, признали, что революция ещё не закончена, и решили поддерживать революцию вплоть до завоевания всех политических прав всего трудового народа всей России.

2. По отношению к Временному правительству — мы поддерживаем его постольку, поскольку оно будет идти в тесном контакте с Советами рабочих и солдатских депутатов и не будет расходиться с требованиями крестьян в земельном вопросе.

3. По отношению к войне постановили приветствовать воззвание Совета рабочих и солдатских депутатов г. Петрограда ко всем воюющим народам о свержении ими своих правительств, о заключении мира на основе равенства и братства.

30 апреля 1917 года

Считая, что частная собственность на землю противоречит народным интересам, съезд высказывается за социализацию земли, то есть за изъятие её из товарного оборота и обращение из частной собственности отдельных лиц и групп в общенародное достояние на следующих началах: все земли поступают в заведование центральных и местных органов народного самоуправления, начиная от демократических организованных бессословных сельских и городских общин и кончая областными центральными учреждениями. Пользование землёй должно быть уравнительно-трудовым, то есть обеспечивать потребительскую норму на основании приложения собственного труда — единоличного или в товариществе; рента путём специального обложения должна быть обращена на общественные нужды; пользование землями, имеющими не узкоместное значение (обширные леса, рыбная ловля и т.п.), регулируется широкими органами самоуправления; недра земли остаются за государством, земля обращается в общенародное достояние без выкупа; за пострадавшими от этого имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям личного существования.

6 апреля 1917 года

Сего 15 апреля я послал Вам письменное заявление об оказании мне защиты против самовольных действий крестьян, чьи надельные земли окаймляют моё имение при селе Ржеве и пустоши Ясенках, и присылки от Вашего имени уполномоченного для вразумления крестьян и прекращения их самовольных выступлений. Ржевский волостной старшина, единственное лицо, коему доверено ныне наводить порядок в деревне, уже более недели тому назад уехал в Тулу, и неизвестно, когда вернётся. Таким образом, никакой власти на месте нет, и царит безудержный произвол.

Из моей Ясенковской рощи выжит лесной сторож, под влиянием угроз ушедший оттуда, лесная сторожка растаскивается по частям, равно как и двор при ней; выбраны двери, оконные рамы, перегородки, потолок, расхищен омшаник, где хранились пчелиные ульи и колоды, а также забор вокруг пасеки, порублено и увезено несколько сажаных берёз; народ безвозбранно ходит в мой лес за хворостом и дровами, и лес мой теперь остался без всякой охраны.