Георгий Марков - Строговы

– Притаились или ушли? – в который раз произнес Архип, посматривая в ту сторону, где в густой темноте лежали кулацкие хутора.

– Вот что, Калистрат, – после долгого раздумья, решительно сказал Архип. – Ты останешься за меня с отрядом. Я возьму конный взвод и вместе с Артемом проеду на хутора. В случае чего – спешите на помощь.

Калистрат не стал настаивать на своем.

– На всякий случай я отряд сейчас же в цепь построю, – сказал он и свистом подозвал к себе вестового, Акимку Мишукова, стоявшего со своей лошадью на дороге.

Вскоре к толстой лиственнице подъехал взвод конников. Ими командовал Михайла Крутояров – большой конопатый мужик, лихой наездник, бывший юткинский работник. Архип велел конникам взять ружья наизготовку и, легко вскочив на лошадь, поехал в голове взвода. Артем и Михайла ехали рядом с ним. И без того не торенная, мало наезженная дорога была теперь занесена свеженаметенным снегом, и лошади ступали по ней мягко и бесшумно.

– Вот тут, на повороте, дядя Архип, жди засады, – проговорил Артем, присматриваясь к извилинам дороги, освещенным холодным светом луны.

– Ребята, не спать! Зачнут пальбу – все врассыпную, – сказал Архип, оборачиваясь к конникам.

– Не спать! Зачнут пальбу – все врассыпную! – скомандовал Михайла, и команда полетела из уст в уста.

Но на повороте конников не обстреляли. Не произошло этого и у моста через речку, откуда хорошо стали видны постройки первого хутора.

Архип на ходу посовещался с Артемом и Михайлой и решил окружить крайний хутор. Огня на хуторе не зажигали, но из трубы дома в небо вздымался поток искр – хутор не пустовал. Двор был бревенчатый, крытый наглухо, с крепкими тесовыми воротами. Михайла подскочил к воротам, начал стучать в них ногами. Никто не отозвался. Архип бросился к окнам, черенком бича принялся колотить в ставень. Но в доме безмолвствовали. Обозлившись, поминая бога, царя и всех святых, Архип закричал:

– Ребята, тащи солому! Поджигать мироедов будем!

Услышали это и в доме. В щелях ставней блеснул свет, а через минуту скрипнули двери.

– Господи, и кого вам надо? Тут бабы одни… – запричитал женский голос.

– Открывай, пока не спалили! – пригрозил Архип.

– Езжайте вон к соседям, тут бабы одни…

– Да ты откроешь или нет, шкура?

Баба открывала запор долго, не переставая скулить.

Когда ворота наконец открылись, она испуганно отскочила в сторону, фонарь метнулся в ее руке и, описав полукруг, чуть не погас.

– Ты брось дрожать, тетка. Мы не беляки, худа не сделаем вам – не тронем, – сказал Архип, входя во двор.

– Бабы тут одни, родненький. Мужиков всех белые в Жирово угнали, – простонала хозяйка, приподняв фонарь и осматривая входящих вслед за Архипом партизан.

– А ты веди в дом, там и поговорим, – сказал Архип, остановившись и выжидая, когда хозяйка пойдет впереди.

– Дядя Архип, двор обыскать надо, – прошептал Артем, когда Архип, Михайла и двое конников-новоселов направились вслед за бабой. Но Архип то ли не расслышал слов Артема, то ли не придал им значения и продолжал шагать дальше.

Из раскрывшейся двери партизан обдало теплым избяным духом, крепко пропитанным спиртными запахами.

– Самогон гнали, жабы! – выругался один из партизан-новоселов, шумно посапывая носом.

– Ну-ка, Тетка, Выверни фитиль в лампе Да сядь, расскажи, где у вас тут белые попрятались, – властным голосом проговорил Архип.

– Погоди, фонарь уберу, – поспешнее обычного сказала баба и, затушив фонарь, понесла его в куть.

Все, что произошло в следующую минуту, никто бы потом не мог связно рассказать.

Когда баба направилась в куть, Артем, стоявший ближе всех к столу, взглянул на дверь, ведущую в горницу, и замер. Из-за крашеного голубовато-белого косяка выдвигался темный зрачок пистолетного дула. Не успев еще обдумать, что делать, Артем сорвал с головы шапку и бросил ее в лампу. Звякнуло стекло. Пламя выстрела полыхнуло, разрывая темноту. Потом раздались новые выстрелы, резкие и короткие, как удары молотка. Кто-то грузно упал на пол, по-лошадиному всхрапывая. Затрещали ставни, выдираемые топорами, стекла со звоном посыпались из одного окна, потом из другого, и холодный ветер со снегом ворвался в жарко натопленный дом. На дворе поднялась стрельба, сопровождаемая задорными криками и руганью.

Упав на пол, Артем ползком добрался до двери, открыл ее плечом и, не вставая на ноги, переполз через порог.

На крыльце он с кем-то столкнулся, отскочив в сторону, крикнул: