Георгий Марков - Строговы

Самый рослый парень схватил Артема за ноги, тот встал ему на плечо, уцепился за угол и забрался на крышу двора. Трое парней полезли вслед за ним. Артем оставил их у самой кромки навеса, сам осторожно пополз на середину. Тут он рукавицей разгреб снег, расковырял слежавшуюся солому и стал смотреть в отверстие, что делается внизу.

Вокруг уже рассвело. Артему хорошо был виден даже дымок, выползавший из красной кирпичной трубы дома. Но в закупоренном кругом дворе было темно, как ночью. Артем напрягал глаза, но долго ничего не мог рассмотреть. Наконец, расковыряв солому в новом месте, ближе к воротам, Артем увидел людей. Теперь были слышны и их голоса. По голосам трудно было в точности определить число солдат, но Артем понял, что их никак не больше полувзвода.

Вдруг морозный воздух потрясли сильные взрывы. Вероятно, одна из групп достигла ближнего к лесу хутора и вступила в бой. Солдаты обеспокоенно засудачили и, подкатив пулемет к воротам, застрочили из него.

Артем решил, что ждать ему больше нечего. Он просунул руку в дыру, раскачал гранату и изо всей силы швырнул ее к воротам.

Граната взорвалась гулко. Артема обдало рубленой соломой. Неподалеку от себя он увидел зияющую дыру в навесе. Пулемет сразу замолк, и двор огласился стонами раненых, хрипением умирающих, испуганными криками живых.

– Ко мне! – крикнул Артем, спрыгивая во двор, и, прячась за столбом, метнул еще две гранаты, одну за другой. Двор озарился вспышками. Артем бросился на оставшихся в живых солдат. Сверху на помощь к нему прыгали во двор ломовицкие парни.

В лесу Архип сразу же после разрыва первой Артемовой гранаты поднял партизан в атаку.

Кто пеший, кто конный, партизаны вырвались из лесу, и по полю покатилось протяжное и многоголосое «ура-а-а!».

Те из ломовицких парней, которых Артем оставил на земле у забора, сообразили, что стоять им тут больше незачем, и бросились к воротам. Распахнув их, они вбежали во двор.

У солдат создалось впечатление, что это ворвались те партизаны, мощное «ура» которых доносилось с полей.

– Караул! – испуганно вскрикнул один солдат.

– Братцы, сдаемся! Пощадите! – плача, закричал другой и с поднятыми руками вышел из-за телег, нагроможденных в углу двора. За ним вышел еще один солдат, потом второй, третий, четвертый… Последним вылез прапорщик. Его золотые погоны были оборваны и висели на одних веревочках. Артем насчитал пленных одиннадцать человек, убитых и раненых не меньше.

Когда во двор верхом на лошади влетел Архип Хромков, пленные были построены в шеренгу и стояли под охраной двух парней. Остальные парни вместе с Артемом обыскивали дом и двор, собирая оружие в кучу.

– Каков ты, чертенок! – соскакивая с лошади, засмеялся Архип, завидев Артема.

– Все целы, дядя Архип.

– Ну, молодец! Папаша смел, а этот вовсе герой! – Архип от избытка чувств облапил Артема.

От похвалы Архипа кровь прихлынула к сердцу Артема. «Нельзя мне не воевать. Есть за что посчитаться мне с ними», – хотел сказать он Архипу, но воспоминание о Мане Дубровиной острой болью отозвалось в душе, и он промолчал.

Пока Архип с участием Артема и ломовицкого бондаря Ефима Кузнецова допрашивал прапорщика, партизаны обшарили остальные хутора. Несколько солдат, засевших здесь, сдались без сопротивления. Только двое на захваченных у хуторян лошадях пытались скрыться бегством по Жировской дороге, но были убиты партизанами из взвода Калинкина.

Отправив пленных под конвоем в Волчьи Норы, Архип построил отряд в походный порядок и повел его на Жирово.

На рассвете конный отряд Тимофея Залетного свернул с тракта и охотничьей тропой направился в обход Жирова.

В отряде царило необычайное веселье: слышались смех, оживленный говорок и даже песни – будто не на смертный бой, а на шумную волчью облаву ехали люди:

Глухая тайга, непролазная чащоба, зыбучие незамерзающие болота на многие версты лежали вокруг. Охотничья тропа, обозначенная почерневшими затесами на деревьях, извиваясь, тянулась по гривам, круто огибала незамерзающие и парящиеся на морозе озера.

Путь отряда был небезопасным. Чуть собьешься с тропы – верная гибель. «Дьявола котлы» – так называли эту местность в народе.

Переход через эти места в зимнее время, да еще на лошадях, был делом совершенно неслыханным. Но такой переход давал партизанам серьезные выгоды при нападении на противника, и военный совет высказался за осуществление его.