Валерий Воскобойников - Великий врачеватель

— Я принес свою книгу в Бухару, чтобы поднести самому Нуху ибн-Мансуру, да продлит аллах счастливые дни его жизни.

— Плохое время ты выбрал для своего дела, — горько улыбаясь, сказал подошедший отец. — Я вижу, силы к тебе возвращаются. Что у него с рукой? — спросил отец Натили.

— Я думаю, кость цела. Но лучше бы позвать костоправа.

— Не надо, не надо обо мне беспокоиться. Мне уже сейчас нечем отплатить за добро, которое вы сделали для меня.

— На нашей улице остановился знаменитый Абу Сахл Масихи, врач из Хорезма. Рустам, ты знаешь этот дом, сходи туда осторожно. Масихи не нашей веры, он христианин. И его жизни сейчас угрожает опасность. Воины Бугра-хана будут хватать всякого, кого заподозрят в неверии, а уж христианам-то и вовсе придется плохо. Но все-таки попроси его прийти к нам.

Рустам ушел и скоро вернулся с человеком, закутанным в черный плащ, в высокой меховой шапке.

Это и был Абу Сахл Масихи. Он приехал из Хорезма с караваном к своему другу и теперь не мог выбраться из Бухары.

Он осмотрел больного. Потом неожиданно дернул его за руку. Больной громко вскрикнул, но Масихи сразу успокоил:

— Теперь уже все в порядке. Это твоя книга? — спросил он у больного. — Я вижу, ты поэт.

— Я неудачливый поэт. Я писал свою поэму долгие годы. И наконец, когда переписал ее начисто, встал рано утром, приехал в Бухару, во дворец, чтобы поднести эмиру, дворец оказался пустым. Потом туда ворвались всадники, я прижался к стене, но они сбили меня своими лошадьми, а книгу растоптали и разорвали. Они даже отняли у меня кинжал. Хорошо, что они были неграмотны, и книга им не понадобилась. Я шел, не разбирая дороги, и меня сбили во второй раз. К счастью, во второй раз меня сбили у дома Абдаллаха ибн-Сины… И это верно, что ты — сам Абу Сахл Масихи? Я много слышал о твоей учености.

— Я Масихи. Но об этом сейчас не стоит говорить.

— Я понимаю. И никому не скажу. Мне уже достаточно того, что я говорил с тобой, что ты лечил меня и что я был в доме Абдаллаха ибн-Сины.

Масихи не принял платы, которую предложил ему Абдаллах, попрощался, снова закутался в черный плащ и ушел.

Больного поэта оставили ночевать. Утром он почувствовал себя совсем хорошо. Абдаллах дал ему мула, и поэт отправился в Рамитан.

После этого Масихи заходил к ним несколько раз.

Они разговаривали с отцом о законоведении — фикхе, о философии. Хусайн внимательно слушал.

— Я удивляюсь нынешней молодежи, — сказал как-то раз Масихи. — Выучат кое-что из толкования корана — тафсира, запомнят кое-что из фикха, узнают два-три предания о пророке и считают, что они уже получили образование. А для них осталось столько еще неизвестного!

— Хусайн, сын мой, — сказал Абдаллах, — он у нас хафиз — знает весь коран наизусть.

— Да? Интересно… Хоть я придерживаюсь другой религии, но уважаю людей, которые стремятся больше узнать в своем деле. Что же, он у вас готовится в проповедники?

— Он изучает и другие науки.

— Кем же ты хочешь стать, Хусайн? — спросил Масихи.

— Я не знаю пока. Мне интересно все.

— Он изучил не только «Введение в логику», а даже все комментарии, — гордо сказал Натили. — А в разъяснении фигур из геометрии Эвклида, мне кажется, ему нет уже равных во всей Бухаре. Сейчас мы с ним изучаем «Альмагест» — астрономию Птолемея.

— Только не увлекайся астрологией. Выбери лучше медицину. Я это же и Бируни советовал, есть у меня такой ученик, очень способный юноша. Но его притягивают науки естественные. Самое доброе дело — медицина. Врач нужен всем: эмирам и странникам, пророкам и младенцам.

— Ты хорошо доказал это нам недавно, когда вправил руку несчастному поэту из Рамитана.

— Конечно, быть факихом — законоведом — тоже неплохо, но бывают такие обстоятельства, когда тебе не помогут ни законоведение, ни, — тут он невольно оглянулся, — предания о пророке, и только медицина спасет тебя всегда. Даже от нужды. И конечно же, один врач полезнее десятка проповедников. — Масихи рассмеялся. — Хотите, расскажу историю, как известный врач ар-Рази вылечил отца нынешнего эмира от паралича?

И стал рассказывать:

— Эмир Мансур ибн-Нух был нервным человеком. Часто у него тряслись ноги и руки, и однажды с ним случился паралич. Отнялись обе ноги. Хочет встать эмир, а ноги не слушаются. А чтобы верхом или из комнаты в комнату перейти самому — об этом он и не думал уже. Врачи долго лечили его, но эмиру становилось все хуже. И тогда послали за ар-Рази. Тот долго отказывался. Попробуй-ка вылечи запущенный паралич. Дело кончилось тем, что врачу связали руки, втащили его в лодку, перевезли через Амударью и силой привели во дворец. Так ар-Рази пришлось взяться за лечение. Лечил он усердно, перепробовал все средства, но облегчения не наступало. Тогда он решил испытать последнее лекарство. Он знал, что эмир человек нервный и паралич наступил от сильного расстройства. И вот ар-Рази сказал эмиру: «Завтра я применю другое лечение, но ради этого лечения придется тебе потерять коня и мула». А это были самые быстрые в Бухаре животные. Дали ему коня и мула, запрягли их. И приказал он своему гуляму держать животных у дверей бани. А сам с помощью слуг повел эмира из дворца в ту баню. Кругом сады, павлины бродят между деревьев. Эмир идет и плачет — неужели ему так и не придется выйти самому в Мулийан. Врач посадил эмира посреди бани, велел слугам уйти. Затем облил эмира несколько раз теплой водой, дал микстуру, которая придает суставам силу. Снова посадил на скамью, вышел оделся, вернулся к эмиру и стал его ругать самыми страшными словами. «Ах ты такой-сякой, это ты приказал, чтобы меня связали и силой привезли. Это из-за твоих паршивых ног меня казнит палач. Если я за это сам не отниму у тебя жизнь, я не ар-Рази!» Эмир очень рассердился, он даже привстал, забыв о своем параличе. Ap-Рази вытащил кривой нож и принялся ругать эмира снова. Эмир, перепуганный, разгневанный, поднялся совсем и стал отступать назад. Тут ар-Рази засмеялся, выбежал из бани, вскочил на коня, гулям — на мула, и они помчались изо всех сил к Амударье. Там они переправились через реку и долго нигде не останавливались. А потом ар-Рази послал объясняющее письмо.