Лайош Мештерхази - В нескольких шагах граница...

Теперь он организовал в деревне какое-то добровольное общество стрелков. В их обычную программу входила также основательная выпивка по воскресеньям и пение антисемитской песенки «Эргербергер».

Они не могли смириться с тем, что в их непосредственном соседстве собирается время от времени какая-то «красная банда». Они бы, мол, и перебрались в другой трактир, но там, во-первых, хозяин – еврей, и поэтому они не шли туда из-за принципа, а с другой стороны, заговорило упрямство: нет, мол, и все. Зачем они туда пойдут? Пусть отправляются эти вонючие «пролетарии». Хулиганы кричали, плевали в сторону рабочих, придирались, но у шахтеров только глаза горели гневом – маркшейдер все время успокаивал более воинственно настроенных товарищей. Нельзя ведь поддаваться провокация.

Лесничий ждал только, чтобы кто-нибудь из шахтеров вступил в перепалку. Его банда была больше, да и власть на их стороне. И оттого, что ему не удалось устроить побоище, он стал еще злее.

Однажды он чванливо подошел к столу шахтеров и заявил, что если он еще хоть раз встретит их здесь, то натравит на них собак. Приходил он всегда с двумя огромными гончими. Он уже был пьян и, покачиваясь туда-сюда, отвратительно ругался. Шахтеры не восприняли это как серьезную угрозу. В ближайшее воскресенье они снова пришли туда же. Рабочие уже привыкли встречаться именно здесь. Нелегкое дело менять место сбора. Да и хозяин другого трактира не хотел их пускать к себе, у него и без того было много неприятностей. Шахтеры договорились, что на этот раз их будет несколько больше, чем обычно. Пришло в тот день человек тридцать, устраивать большие сборища они не хотели. Соберется их много – это бросится в глаза и могут возникнуть неприятности. Пришедшие раньше кулацкие сынки настолько растерялись, что даже поздоровались с шахтерами. Лесничий тоже удивился, но, сделав вид, как будто он ничего не помнит о своих угрозах, начал заказывать один стакан за другим. Только позднее, когда подошли остальные хулиганы и выпито было достаточно, он снова принялся за прежнее.

– Что здесь написано, посмотрите! «Собак в помещение вводить запрещено!» Конечно, моих собак это не касается, они ведь лучше, чем некоторые… Чистокровные гончие! Но некоторых это, по-моему, касается… Как вы думаете? Например, некоторых красных собак наверняка касается, не так ли?

Но говорил он все это, пока ни к кому особенно не обращаясь, и шахтеры не придавали значения его словам.

Однако позже шутка стала принимать более серьезный оборот. Лесник опять начал задирать шахтеров:

– Не слышите, что ли? О вас идет речь!

Собаки лежали все время под столом у его ног. Он пнул их ногой и спустил с поводков.

– Я вам сказал, что сделаю, если вас еще хоть раз здесь встречу? Не помните? Смотрите: эти два, Цезарь и Гектор, в большей степени люди, чем вы, потому что память у них лучше… Возьми, Цезарь, возьми!

Собаки с неистовым лаем бросились на шахтеров, стараясь прокусить их грубые ботинки. Кулацкие сынки чуть не попадали со стульев, так дико они хохотали. А лесничий все науськивал собак.

Один из шахтеров начал было защищаться и слегка ударил ногой Цезаря. Собака завыла и перевернулась на спину. Лесничий тотчас вскочил. В руках у него был кастет. Вскочили с мест и кулацкие сынки; у некоторых из них оказались ножи и свинчатки.

– Как ты посмел своей поганой ногой пнуть мою собаку! Ты свинья, шелудивый бандит ты! Мою собаку? Этот мерзавец, смотрите, – и он показал на маркшейдера, – этот брехастый – главный у них!

Нетрудно себе представить, что произошло дальше. К счастью, убитых не было. Девятерых кулацких сынков перевязал прямо на месте надьмарошский врач, у лесничего оказалась переломанной рука. Шахтеров арестовали полицейские. Кто мог идти, шел сам, тех, которые не могли сами передвигаться, увезли на повозке. А для маркшейдера пришлось все-таки вызвать карету скорой помощи. Ему были нанесены четыре ножевых удара, из раны на шее безостановочно текла кровь. Столкновение произошло в воскресенье, накануне нашего побега.

Об этом мы ничего не знали, когда нашли домик закрытым, окна заколоченными, а на двери – железный замок.

Хозяева обычно поступают так, когда уезжают далеко и надолго.

Не знаю, на какое чудо мы надеялись, ходили вокруг, стучали, кричали, опять стучали, затем снова принимались кричать.

В конце концов вернулись к мельнице. Там встретили женщину, поинтересовались, что с Месарошем. Так звали тестя маркшейдера.