Владимир Андриенко - Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом

– Нет, Селим, – возразил хан. – Если бы он сделал это вовремя!

– Что ты хочешь этим сказать, повелитель? Объясни своему покорному слуге ход твоих державных мыслей.

– Гетман Запорожской Сечи Хмельницкий в 1648 году и гетман Украины Хмельницкий в 1654 году – разные люди. В 1648 году на Хмельницкого смотрели как на главаря шайки разбойников, и он бы не мог просить признать его Московского царя. Не мог бы он и послов к нему послать. Но в 1649 году Хмельницкий уже был победителем поляков и торжественно вступил в Киев и его встречали народ и духовенство как спасителя.

– Но разве он тогда престал быть атаманом шайки запорожских разбойников?

– Уже да. Он доказал свое право быть государем. И потому его послы в 1652 году уже были приняты в Москве как послы государя Украины. А в 1654 году они в Переяславе заключили союз, разорвать который не столь просто. Вот и подумай теперь, кому помог усилиться Ислам Гирей?

– Стало быть, хан Илам Гирей поступил неверно, заключив союз с Хмельницким против короля Речи Посполитой?

– Именно так, Селим. Ибо чего требует от правителя государственная мудрость?

Действовать на благо своего народа и государства. И сие благо он должен видеть с перспективой на будущие 100 лет. А Ислам Гирей думал лишь о сиюминутной выгоде.

Достойно ли это великого повелителя?

Селим молчал и слушал хана.

– Помогать нужно из двоих своих врагов тому, – продолжил хан, – кто из них слабее.

Ибо в противном случае сильный враг еще более усилиться. А зачем же усиливать сильного врага? Наоборот! Его стоит ослабить. И Хмельницкому нельзя было дать расправить крылья. Нужно было не допускать его союза с Москвой! И вот эту мудрость не разглядел Ислам Гирей.

– Мудрость твоя велика, великий хан.

– Её дали мне книги, Селим. Я много читал в изгнании. Я стал там сам писать. Ты это знаешь.

– Я восхищен твоими стихами, повелитель. Хотя ты не подписываешь свои творения своим именем. Отчего так? Ведь стихи твои хороши. Я говорю это не из лести.

– Я за то тебя и ценю, Селим. Ты плохо умеешь льстить. Но хану не следует быть поэтом. Хану следует быть ханом.

– Но ты совмещает в себе эти качества, великий хан.

– Если я стану подписывать мои стихи именем Мехмед IV Гирей, повелитель Крыма и иных земель, то что будет? Как ты думаешь?

– А что будет? – не понял вопроса Селим-бей.

– Их завтра объявят величайшими стихами на территории моего государства. Мне станут льстить. Скажут, что я как поэт затмил великих. Такие случаи были в истории. Разве нет? А после того как я потеряю корону, если так будет угодно Аллаху, их скоро позабудут и начнут ругать в угоду новому хану. А так поэт Кямиль Суфий останется поэтом Кямилем Суфием и после того как хан Мехмед Гирей уйдет со сцены. И мудрость его слов переживет его самого.

Селим еще раз удивился мудрости своего повелителя. Хан не преставал его поражать.

– Но тогда я хочу спросить тебя, повелитель, что можно сделать дабы исправить то зло, что причинил Крыму Ислам Гирей?

– Да почти ничего уже сделать нельзя. Хотя пытаться стоит. Да не даст Аллах московитам умного правителя еще много лет!

– А если даст? Что тогда?

– Тогда это будет первый шаг к гибели Крымского ханства.

– Но ты, великий уже заключил союз с новым гетманом Выговским.

– Да. Этот гетман отшатнулся от Москвы. Он заключил новый союз с Речью Посполитой.

Это нам выгодно. Но выгода эта лишь временная. Понимаешь меня?

– Не совсем, повелитель.

– Я вижу, чего желает гетман Выговский. Он желает присоединить Украину к Речи Посполитой на тех же условиях, что входит в неё Литва. И что тогда будет? Тогда будет создано новое сильное государство, и оно станет грозить нам!

– Но, повелитель, неужели ляшские магнаты допустят, чтобы украинские шляхтичи и казацкие полковники получили равные с ними права?

– В этом наше спасение, Селим. В том, что Аллах лишил больших магнатов Польши разума! Это наказание неверным! Пусть они и дальше дерутся между собой! Пусть!

Оттого нам большая выгода. И потому мы сейчас с ними в союзе против Москвы.

– Велика твоя мудрость и прозорливость, повелитель.

– Но и за Выговским стоит следить, Селим. Как гетман он нам не выгоден слишком долгое время. Слишком умен. Слишком…

Селим-бей прервал свои воспоминания и решил вернуться к разговору о битве. Он осторожно вывел хана из задумчивости:

– Ты думаешь, великий хан, что битва разворачивается как нужно? – спросил бей. – А если это они приготовили нам западню? Не могу поверить, что Пожарский попался в столь простую ловушку. Он ведь не малоопытный юноша.