Мирон Долот - Голодомор

Мёртвые могли пролежать на улице несколько дней, словно это были не люди, а всего лишь дрова.

Часто умирающих от голода окружала милиция и, словно скот, выгоняла за пределы города, оставляя их на произвол судьбы. Умерших и тех, у кого уже не было сил самостоятельно передвигаться, грузили на телеги и вывозили за окраины города. Их сваливали в овраги или вдоль дорог вместе с нечистотами. Разве эти люди не заслужили права быть похороненными на кладбище, хотя бы в общей могиле?

Когда я и мама, наконец, добрались до Торгсина, там уже собралась большая очередь. Истощённые, похожие на скелеты или, наоборот, опухшие от голода человекоподобные существа стояли вокруг, прислонившись к стенам и телеграфным столбам, или просто лежали на тротуаре и на обочине дороги. Они смиренно ждали, что какие-нибудь великодушные покупатели сжалятся и поделятся с ними. Другие громко умоляли о помощи, выкрикивая слова и плача. Остальные молча и безропотно протягивали руки за подаянием. Среди толпы можно было заметить окоченевшие тела умерших людей, но на них никто не обращал внимания…

В дверях Торгсина нам сказали, что сначала надо идти в контору через дорогу, где производилась оценка вещей. Там нас направили к одному из оценщиков. Им оказался толстый мужчина, отделённый от нас железной решёткой, который, даже не глядя на нас, взял мамин медальон, взвесил его и бросил в ящик стола. Затем он протянул нам лист форму, чтобы мы написали свою фамилию, адрес и название ценности. После этих формальностей мы получили квитанцию с указанием суммы, которую нам разрешалось потратить: 18 рублей. Ещё один час мы потратили, дожидаясь своей очереди, чтобы войти в Торгсин. Наконец, мы очутились внутри.

Чего там только не было! Я не мог поверить своим глазам, казалось, что всё происходит во сне. Здесь было всё, в чём мы нуждались, и даже больше. Здесь были вещи, о существовании которых мы даже не догадывались или никогда раньше не видели. Некоторые товары я узнал только потому, что когда-то читал о них в книгах. Всё было красиво разложено и расставлено за стеклянными витринами. Всматриваясь в это изобилие еды, я почувствовал головокружение. Много месяцев я не видел даже самых простых продуктов. Я позабыл вкус настоящего хлеба.

Теперь, везде, куда бы я ни взглянул, рядами стояла вкуснейшая еда.

Меня охватил острый приступ голода, я еле удерживался на ногах. У меня сильно сводило желудок, а горло так сдавливало, словно чьи-то руки сжимали и крутили мою шею. Я был готов заплакать, но в этот я почувствовал, как мамина рука легла мне на плечо. Она поняла моё состояние. Возможно, она испытывала те же чувства. Я взглянул на неё, она улыбнулась в ответ и тихо сказала: "Мужайся, сынок!". Эти слова успокоили меня, и дали мне силы преодолеть свою слабость.

Мы решили купить только самые основные и самые необходимые продукты, поэтому, дождавшись своей очереди у прилавка, мы, не колеблясь, быстро выбрали то, что нам нужно. Мы купили немного масла, солёной свинины, сала, две буханки хлеба, сахар и кое-что ещё, чтобы набрать точно 18 рублей. Большинство этих товаров было аккуратно упаковано в коробки, консервные банки и мешочки. К нашему изумлению мы обнаружили, что на этикетках напечатано "Сделано в

СССР". Значит, эти товары предназначались для продажи за рубежом.

Закончив с покупками, мы, как можно, незаметнее и скорее вышли из магазина и направились домой. Нас не пугала вероятность быть ограбленными в дневное время, потому что мы находились в таких же условиях, как и другие голодающие сельские жители, мы и выглядели, как они: худые и осунувшиеся, одетые в лохмотья, с нищенскими котомками за плечами. Никто в здравом уме не подумает, что в этих картофельных мешках мы несём несколько килограммов солёной свинины и других продуктов, которые для нас стали самым большим сокровищем на земле.

Уже по дороге домой мы не могли удержаться, чтобы не попробовать немного хлеба и свинины. Это было так вкусно! Мама сказала, что нам не стоит набрасываться на еду, иначе можно заболеть. Темнело, и нам было страшно возвращаться той же дорогой, что мы шли днём. Поэтому мы решили пойти на вокзал в надежде сесть на поезд, который делал остановку на станции, находившейся в пяти километрах от нашего села.

Это укоротит и обезопасит наш путь.

Оказавшись на вокзале, мы увидели подходящий к платформе товарный поезд. Невдалеке, у путей, толпились люди. Мы подошли к ним: в луже крови лежали искалеченные части человеческих тел. Кто-то сказал, что это было самоубийство: женщина, державшая на руках ребёнка, прыгнула под проходящий мимо поезд. Любопытные по одному стали расходиться, а изуродованные тела матери и ребёнка оставались лежать на том же месте, и больше на них не обращали внимания. Никто не проронил слезу и не выразил никаких чувств по поводу трагедии, все были слишком оцепеневшими.