Мирон Долот - Голодомор

Обессиленный, живший в абсолютной нищете среди трупов односельчан, я, тем не менее, сделал почти невозможное, чтобы завершить моё среднее образование.

В то время в нашем селе была школа-девятилетка. Она состояла из четырёх классов начальной школы и средней школы, с пятого по девятый класс. Окончив девятилетку, можно было пойти учиться в институт.

В 1933 году я заканчивал последний класс и в июне должен был сдавать выпускные экзамены. Но многие мои одноклассники так никогда и не получили своих аттестатов. С наступлением голода резко упала посещаемость. Многие умерли. Некоторые школьники бросили школу и вынуждены были искать средства к существованию. Кому-то посчастливилось уехать с Украины, в основном – на территорию России, где голода не было. Многих крестьян раскулачивали и целыми семьями ссылали в Сибирь. Поэтому в начале марта наша школа закрылась, и несколько оставшихся учеников остались предоставлены сами себе. Но, несмотря на все трудности, я не оставил своей мечты об образовании.

И моя настойчивость увенчалась успехом: меня приняли в школу в соседнем селе, и в июне я получил аттестат зрелости. Это стало поворотным пунктом в моей жизни. Я решил бежать. Не помню точной даты, но знаю, что тот день стал самым важным днём в моей судьбе.

Однажды ночью, с куском хлеба в заплечном мешке и пятью карбованцами в кармане, одетый в заплатанные брюки и не по размерам большую рубаху, босой, я тайком выбрался из села и направился в районный центр. Я слышал, что там открыли подготовительные курсы для тех, кто имел аттестат и хотел поступить в институт. Удача не покинула меня, и с помощью хороших людей я был зачислен на эти курсы. По окончании курсов я поступил в педагогический институт.

Четыре года спустя, я получил диплом учителя средней школы. Когда началась Вторая Мировая война, я стал солдатом. Я попал в плен к немцам и оказался в СТАЛАГЕ Љ3 в Германии.

После окончания войны, зная, что Советский Союз считает всех русских военнопленных предателями родины и поэтому дома их ждёт расстрел, я решил остаться в Западной Германии как перемещённое лицо. Позже мне удалось перебраться в Америку.

Мои мама и брат, которые страдали вместе со мной и делились последним кусочком хлеба, и кому я обязан своей жизнью, остались в селе. У них не было выбора, как продолжать работать в колхозе.

Вторая Мировая война развела нас, и что стало с ними после, я не знаю.