Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 2

Луций Аппулей Сатурний пытался было возразить, но ему не дали сказать ни слова – такой вой поднялся в зале. В этом году он всего лишь privatus, поэтому не имеет должного почтения к себе. Сенат проголосовал за два триумфа: твой – за прошлогоднюю победу при Акве Секстие, уже не имеющую такого большого значения, и Катулла Цезаря – за Верцеллы, о которых все только и говорят. Таким образом, второе триумфальное шествие пройдет по всему городу, и людям будут рассказывать, что ты практически ничего не сделал для разгрома кимвров в Италийской Галлии, а Катул Цезарь вел себя как настоящий герой. С твоей стороны было непростительной глупостью отдать большую часть военной добычи и все знамена германцев. Ты и так от природы расположен к щедрости, а когда расчувствуешься, то совершаешь самые невероятные поступки, необъяснимые с точки зрения здравого смысла.

Я не знаю, что ты теперь сможешь сделать – все уже решено. Я страшно разгневан, но те, кто делает политику /как говорит о них Сатурнин/ или boni / как называет их Скавр/ добились своей цели, и ты теперь вряд ли добьешься того почета, который заслужил. До чего же странно: человек, который некогда в Нумантии искупался в грязи и получил от своих дружков поросячью кличку – которая используется, между прочим, в просторечии для обозначения гениталий маленькой девочки – оказался, по-моему, не Пятачком даже, а настоящим cunnus. Что же до его сына. Поросенка, то он тоже явно не собирается на всю жизнь оставаться маленькой девочкой, а обещает тоже вырасти в настоящую cunnus.

Ладно, забудем об этом, а не то меня хватит удар, и стану я паралитиком! Время рассказать тебе о Сицилии. Там все не так плохо. Маний Аквилий превосходно справился со своей обязанностью, что несколько уменьшило престиж авгура Сервилия. Однако, он сделал, что обещал: заставил Лукулла явиться в суд по обвинению в измене. Лукулл настоял на том, что защищаться будет сам, чем несказанно оскорбил всех этих любителей совать свой нос в чужие дела, да к тому же вел себя на суде так вызывающе надменно, что все судьи приняли его гордость, явно непомерную, на свой счет и ответили ему тем же. Еще один неисправимый глупец! Естественно, они его осудили – damno поставлено на всем деле, по всем его статьям. Наказание нелепо по своей дикости: Лукуллу предписано поселиться не менее, чем в тысяче миль от Рима – значит, либо в Антиохии, либо в Александрии. Он решил ехать к Птолемею, царю Александрии. Кроме того, суд лишил его всего, что у него было – домов, земель, вложений, городских территорий.

Лукулл не стал ждать, когда его выселят силой. Не остался здесь даже посмотреть, куда уходит его имущество. Он лишь поручил заботу о жене своему брату, Свинячему Пятачку – так ему и надо! А своего старшего сына, мальчишку шестнадцать лет, оставил на попечение государства. Забавно, что он не отдал его в руки братца, Свинячего Пятачка? Младший сын, четырнадцати лет, усыновлен Марком Теренцием Варроном Лукуллом.

Скавр рассказывал мне, что оба мальчика понесли свою долю наказания: разлука с отцом – тяжелое испытание. Он говорил, что Лукулл отправится в Александрию, чтобы там лишить себя жизни. Оба его сына тоже так считают. А Лицинии Лукулле ничего не остается, кроме как выйти замуж за какого-нибудь нового человека типа авгура Сервилия.

Однако сыновья Лукулла поклялись отомстить и, поскольку оба уже достигли совершеннолетия, хотят возбудить дело против авгура Сервилия, обвинив его в вымогательстве. Вести это дело будет другой Сервилий, довольно таинственная и странная фигура, – Гай Сервилий Главция. Клянусь Поллуксом, Гай Марий, этот человек вполне может составлять законы и вертеть ими! Вся эта система еще сыра, не отделана, но работает. Ее опять отдали в руки всадников, и здесь нет снисхождения никому. Старая процедура ведения дел ушла в прошлое. Показания свидетелей, особенно если они совпадают в деталях, теперь менее важны, чем речи адвокатов. Есть где разгуляться адвокатам!

И еще одно сообщение, последнее, – бедняга Сатурнин опять попал в беду. Честное слово, Гай Марий, я опасаюсь за его рассудок. Логика отсутствует напрочь. Я вижу это из общения с его другом Главцием. Они так талантливы – и при этом настолько неуравновешенны, почти невменяемы… А может, они и сами не знают, чего хотят добиться в общественной жизни? Самые отвратительные демагоги имеют поползновение достичь преторского или консульского кресла. Но ничего подобного за этой парочкой не водится. Они порицают старые методы правления, презирают Сенат – но ничего не предлагают взамен. Возможно, таких греки и называют анархистами, возмутителями спокойствия.