Джеймс Клавелл - Король крыс

– Пошел вон! – огрызнулся Питер Марлоу.

– Но, сэр…

– Я сказал: пошел вон, черт тебя побери!

– Слушаюсь, сэр! – Сержант отдал честь, и Питер Марлоу почувствовал, как он доволен, что больше не боится чужаков.

Он отдал честь сержанту и пожалел об этом, ведь он был без фуражки. Неловко вскрикнув: «А, черт возьми, где моя фуражка?», он торопливо вернулся в хижину, чувствуя, что страх перед чужаками опять берет свое. Но он заставил себя подавить его, твердя: «Клянусь Богом, никогда больше не буду бояться! Никогда!»

Он нашел фуражку и припрятанную банку сардин. Положив банку в карман, он спустился по ступенькам и пошел по дороге вдоль проволоки. Лагерь был почти пуст. Последние англичане уезжали сегодня с тем же конвоем, что и он. Уезжали навсегда. Прошло много времени после отъезда австралийцев и вечность – после отъезда янки. Но именно так и должно было все происходить. Англичане действуют медленно, но верно.

Он остановился около хижины американцев. Брезентовый полог сиротливо свисал с навеса, едва шевелясь на ветру прошлых воспоминаний. В последний раз Питер Марлоу вошел внутрь.

В полумраке хижины он увидел Грея, одетого в отутюженную форму.

– Пришли последний раз взглянуть на место ваших побед? – злобно спросил Грей.

– Это как посмотреть. – Питер Марлоу свернул сигарету и стряхнул остатки табака в коробочку. – Теперь война закончена. Мы равны, вы и я.

– Верно. – Лицо Грея было напряженным, глаза как у змеи. – Я смертельно ненавижу вас.

– Помните Дино?

– А что такое?

– Он был вашим осведомителем, верно?

– Думаю, сейчас можно признаться в этом.

– Кинг знал все о Дино.

– Я не верю вам.

– Дино передавал вам информацию по приказу. По приказу Кинга! – рассмеялся Питер Марлоу.

– Вы проклятый лжец!

– Зачем мне врать? – Смех Питера Марлоу резко оборвался. – Время лжи закончено. Прошло. Но Дино делал это по приказу. Помните, как вы всегда опаздывали? Всегда.

«О бог мой! – подумал Грей. – Да-да. Сейчас все встает на свои места».

Питер Марлоу затянулся:

– Кинг понял, что если вы не получите настоящей информации, то наверняка захотите обзавестись осведомителем. Поэтому он вам его и подсунул.

Грей вдруг почувствовал, что очень устал. Смертельно устал. Многого он не понимал. Слишком все сложно, многое необъяснимо. Он отогнал мысли, поднял голову и увидел Питера Марлоу, его ядовитую насмешку. Все затаенное горе выплеснулось наружу. Он с грохотом прошел по хижине, перевернул рывком кровать Кинга, разбросал его пожитки, потом набросился на Питера Марлоу:

– Очень умно! Но я видел, как Кинга поставили на место, и я увижу, как это случится с вами. И с вашим вонючим привилегированным классом!

– О!

– Можете поставить против этого свою проклятую жизнь! Я когда-нибудь расправлюсь с вами, даже если мне придется потратить на это остаток жизни. Я разберусь с вами в конце концов. Вашей удаче придет конец.

– Удача здесь совершенно ни при чем.

Грей тряс пальцем у лица Питера Марлоу:

– Вы родились везунчиком. Вы удачно отсидели в Чанги, вы даже спасли свою драгоценную маленькую душонку, если таковая у вас когда-нибудь была!

– О чем вы? – Питер Марлоу оттолкнул палец.

– Разложение. Моральное разложение. Вы спаслись как раз вовремя. Еще несколько месяцев якшания со злом, воплощением которого был Кинг, – и вы бы переродились навечно. Вы начали превращаться в величайшего лгуна и обманщика – каким был и он.

– Он не был воплощением зла и никого не обманывал. Все, что он делал, – это приспосабливался к обстоятельствам.

– Во что превратился бы мир, если бы каждый прикрывался этим? Существует такая вещь, как мораль.

Питер Марлоу бросил сигарету на пол и втоптал ее в пыль.

– Не говорите, что вы скорее бы умерли ради ваших чертовых добродетелей, чем пошли бы на небольшой компромисс. Ради спасения своей жизни.

– Небольшой? – резко рассмеялся Грей. – Вы распродали все. Честь, честность, гордость – и все за подачку от худшего из ублюдков в этой вонючей дыре!

– Если уж вы заговорили о чести, то у Кинга было очень высокое понятие о чести. Но вы правы в одном. Он действительно изменил меня. Он показал мне, что человек может оставаться человеком независимо от происхождения и обстоятельств. И я это понял. Поэтому я не прав, насмехаясь над вами за отсутствие того, чем вы просто не обладали от рождения. Приношу вам свои извинения. Но я презираю вас как человека.

– В конце концов, я не продавал свою душу! – Форма Грея пропиталась потом, он злобно глядел на Питера Марлоу. Но в душе он задыхался от ненависти к самому себе.