Исабель Альенде - Дом духов

— Вижу, что сеньору трудно решиться, — сердечно сказал Мустафа. — Позвольте предложить вам лучшее, что есть в этом доме. Я вам представлю Афродиту.

И в салон вошла Афродита, с локонами в три этажа на голове, едва прикрытая драпированным тюлем и увитая искусственным виноградом от плеча до колен. То была Трансито Сото, которая действительно выглядела греческой богиней, несмотря на безвкусицу винограда и тюль клоунессы.

— Рада вас видеть, хозяин, — поздоровалась она.

Она провела меня за занавеску, и мы оказались в небольшом внутреннем дворике, сердце этого лабиринта. «Христофор Колумб» занимал два или три старинных дома, объединенных задними двориками, коридорами и мостиками, построенными с этой целью. Трансито Сото ввела меня в какую-то бесцветную, но чистую комнату, единственной экстравагантной вещью которой были эротические фрески, дурно скопированные с фресок Помпеи, которые какой-то посредственный художник воспроизвел на стенах, и огромная, старинная ванна, слегка ржавая, с проточной водой. Я свистнул от восторга.

— Мы внесли кое-какие изменения в убранство, — сказала она.

Трансито сняла виноград и тюль и снова стала женщиной, которую я помнил, только более аппетитной и менее ранимой, но с тем же честолюбивым выражением в глазах, которое так пленило меня, когда я ее узнал. Она рассказала мне о кооперативе проституток и голубых, который позволил им поднять со дна «Христофор Колумб», куда его погрузила мадам лжефранцуженка в прошлом году. Они долго работали, чтобы превратить его в исторический памятник, о котором рассказывали моряки, плавающие в самых далеких морях. Маскарадные костюмы во многом способствовали успеху, потому что будоражили эротическую фантазию клиентов точно так же, как и каталог шлюх, который они могли воспроизвести и разослать по некоторым провинциям, чтобы пробудить в мужчинах желание в один прекрасный день приехать познакомиться с ними в знаменитом борделе.

— Конечно, смешно ходить в этих тряпках, увитой искусственным виноградом, хозяин, но мужчинам это нравится. Они рассказывают об этом в своих компаниях, и это привлекает новых клиентов. У нас все идет хорошо, это доходное дело, и никто здесь не чувствует себя эксплуатируемым. Мы все пайщики. Это единственный публичный дом в стране, где есть свой собственный негр. Другие, как вы знаете, выкрашены, а вот Мустафа, даже если вы его будете тереть наждаком, останется негром. И здесь чисто. Здесь можно брать воду даже в уборной, потому что мы моем щелоком даже то, что вы не можете себе представить, и все мы находимся под контролем санитарной службы. Здесь нет венерических больных.

Трансито сбросила последнюю вуаль, и ее великолепная нагота так поразила меня, что я вдруг почувствовал смертельную усталость, а член, подобный увядшему цветку, не проснулся.

— О, Трансито! Думаю, что я уже стар для этого, — пробормотал я.

Но Трансито зашевелила татуированной змеей вокруг пупка, гипнотизируя меня мягким очертанием своего живота, одновременно убаюкивая голосом охрипшей птички и рассказывая о прибылях кооператива и преимуществах каталога. Мне стало очень смешно, и мало-помалу я почувствовал, что мой собственный смех действует на меня как бальзам. Пальцем я попытался следовать за линией змеи, но он соскользнул с татуировки. Я удивился, что эта женщина, которая была не первой и не второй молодости, обладала такой упругой кожей и такими крепкими мышцами, что была в состоянии приводить в движение змею, которая, казалось, жила собственной жизнью. Я наклонился поцеловать змейку и обрадовался, что она не надушена. Горячий и крепкий запах, идущий от ее живота, наполнил все мое существо, пробуждая в крови огонь, который, как я считал, уже давно погас. Не переставая говорить, Трансито широко раздвинула ноги, поправила мягкие колонны бедер привычным жестом, устраиваясь в удобной позиции. Я покрывал ее тело поцелуями, вдыхал его запах, тревожил его, лизал, забыв о трауре, о грузе своих лет, и желание вернуло мне силы прежних времен.

Не переставая ласкать и целовать ее, рывками, в отчаянии я скинул одежду, но, счастливый, убедился в твердости своей мужской плоти, погружаясь в теплое и милосердное лоно животного, которое предлагало себя, воркуя голосом охрипшей птички, обвивая руками богини, поражая силой бедер, пока я не потерял всякое представление обо всем на свете и не взорвался от наслаждения.

Потом мы отмокали в ванной с теплой водой, пока моя душа не вернулась в тело и я почувствовал себя почти излечившимся. В какой-то момент я с улыбкой подумал, что Трансито являлась именно той женщиной, которая мне всегда была нужна, и что рядом с ней я мог бы вернуться к тому времени, когда был способен подхватить на лету здоровенную крестьянку, взвалить ее на круп лошади и отвезти против ее желания в кусты.