Чарльз Кингсли - Ипатия

– Не спрашивай, – мне нет до них никакого дела! Отчего не выходит его святейшество и не поговорит с ними? О, Пресвятая Дева Мария, хотя бы скорее все это кончилось!

– Трус! – проревел монах над его ухом. – Эти торгаши ни о чем не беспокоятся, пока их лавки в безопасности. Они готовы отдать церковь на разграбление язычникам, лишь бы только не потерять своих покупателей.

– Не надо нам никого! – кричал другой. – Мы справились с Диоскуром и его братом и конечно одолеем Ореста! Нам безразлично, какой ответ он пришлет. Дьявол получит то, что заслужил.

– Они должны были бы вернуться часа два тому назад, теперь их наверное убили.

– Он не посмеет их тронуть! Ведь один из посланных – архидьякон!

– Пустяки! Он на все отважится. Но Кириллу не следовало ни под каким видом посылать их, как овец в волчью стаю. Зачем понадобилось уведомлять наместника об уходе евреев? В свое время он и сам бы об этом узнал, как только ему понадобились бы деньги.

– Что это все значит, почтенный отец? – спросил Филимон Петра, который вне себя от ярости бегал взад и вперед по двору.

– А, ты тут? Подожди до завтра, молодой безумец, у патриарха нет времени говорить с тобой. Да о чем вам толковать? По-моему есть люди, которые слишком высоко задирают нос. Да, ты можешь идти к ней, но если ты еще не совсем сошел с ума, то, вероятно, завтра лишишься последней капли рассудка. Мы скоро увидим, чем кончится эта история и как будет унижен тот, кто сам себя возвышает!

Петр хотел удалиться, но Филимон удержал его, рискуя вызвать новую вспышку гнева. Юноша не ошибся. Петр с яростью обернулся к нему.

– Дурак, как смеешь ты надоедать Кириллу своими глупыми вопросами в такую трудную минуту?

– Он сам приказал мне прийти сегодня вечером, – произнес Филимон кротко. – И я пройду к нему во что бы то ни стало. Ведь не захочешь же ты лишить меня его совета и благословения?

Петр злобно посмотрел на Филимона и вдруг ударил его по лицу и стал звать на помощь.

Если бы старец Памва в лавре дал ему пощечину, то Филимон спокойно перенес бы такое унижение, но неожиданное оскорбление от такого человека, как Петр, переполнило чашу разочарований. Юноша не стерпел удара, и в одно мгновение длинная фигура Петра очутилась на мостовой. Как раненый бык, громко ревел Петр, призывая на помощь монахов Нитрии.

Дюжина грязных, загорелых людей бросилась на Филимона. Петр с трудом поднялся на ноги.

– Держите его! Держите его! – кричал он. – Изменник! Еретик! Он братается с язычниками!

– Долой его! Выбросить его! Ведите его к архиепископу! – орало множество голосов.

Филимону удалось вырваться, а Петр продолжал выкрикивать свои обвинения.

– Я призываю в свидетели всех добрых христиан! Он ударил духовное лицо… и где же, в обители Господа! В твоих стенах, о Иерусалим! Сегодня утром, я знаю наверное, он посетил аудиторию Ипатии.

Поднялся ропот и шум, послышались бранные крики, Филимон прислонился спиной к стене и спокойно ответил:

– Меня послал его святейшество патриарх.

– Он сознается, он сознается! Он злоупотребляет добротою патриарха и обманывает его. Лукавством и хитростью он добился разрешения посетить лекцию Ипатии под предлогом обращения язычницы. Даже сейчас он осмеливается докучать архиепископу. Он увлекся плотской страстью к проклятой колдунье и намеревается завтра опять идти к волшебнице!

Толпа бросилась на бедного юношу. Наиболее осторожные из крикунов, как это обыкновенно бывает в подобных случаях, благоразумно удалились и предоставили юношу на растерзание монахам. Они заботились о своей репутации, не желали подвергать себя опасности.

Филимону нечего было рассчитывать на помощь. Он оглянулся кругом, в поисках какого-нибудь оружия, но ничего не нашел. Монахи окружили его, и хотя с каждым в отдельности юноша легко мог бы справиться, но борьба со всеми была невозможна.

– Пустите меня! – смело сказал Филимон. – Богу известно, еретик ли я, и пусть он сам судит меня. Святой патриарх узнает о вашей несправедливости. Я не буду оправдываться. Называйте меня, как хотите, – еретиком или язычником. Но я не перешагну этот порог, пока сам Кирилл не призовет меня обратно и не пристыдит вас!

Юноша двинулся вперед и силой проложил себе путь к воротам, не обращая внимания на вой и насмешки, хотя кровь его вскипала от незаслуженного оскорбления. Пока он шел под сводчатым проходом, на него дважды хотели напасть сзади, но более разумные из преследователей помешали этому.