Пётр Федоренко - Лепта

Андрей Иванович перехватил его взгляд, тоже посмотрел на картины. Они накопились тут за много лет. Его работы — автопортрет и портрет жены Екатерины Ивановны, подаренные профессором Григорием Ивановичем Угрюмовым {3} 3 Угрюмов Григорий Иванович (1764—1823) — исторический живописец, профессор Академии художеств, известен картинами «Взятие Казани», «Александр Невский», «Ян Усмарь». виды итальянского города Рима, картина сына Саши «Приам испрашивает тело Гектора», копия большой картины Карла Брюллова «Явление Аврааму трех ангелов», добросовестно выполненная Сашей же. Рядом с нею картина Карла «Нарцисс», купленная Андреем Ивановичем у академического совета. Ее он сам копирует…

Андрей Иванович продолжал разговор о Лаокооне, но скоро внимание его было отвлечено веселым девичьим смехом в гостиной. Это дочери Андрея Ивановича Катя и Маня и подружка их Варенька обсуждали предстоящую Катину свадьбу. Ее посватал художник Андрей Сухих.

Неожиданно в прихожей раздалось бряканье дверного колокольчика. Слышно было, как побежала по коридору крепостная девушка Арина, как вошел кто-то. Тут же постучали в мастерскую. Гриша — ему ближе — распахнул дверь. И отшатнулся. На пороге стоял сам президент Академии Алексей Николаевич Оленин {4} 4 Оленин Алексей Николаевич (1763—1843) — президент Академии художеств с 1817 года, художник, археолог — «тысячеискусник», как называли его современники. В Академии провел ряд реформ. . Маленький, быстроглазый, он словно не заметил Гришу:

— Не удивляйтесь, милостивый государь Андрей Иванович, без посыльного решил обойтись. Дело сугубой важности. Поутру присяга новому государю Николаю Павловичу. Прошу вас на завтрашнюю присягу привести своих воспитанников в полном порядке, — и добавил жестко: — Полагаю, что ваши успехи и успехи вашего сына не освобождают вас, Андрей Иванович, от соблюдения правила о недопущении воспитанников в квартиры профессоров. — И опять он не взглянул на Гришу.

Было такое правило в Академии. Придумал его сам Алексей Николаевич. Но никогда не случалось, чтобы кто-то вспоминал об этом.

— Григорий Лапченко — мой гость, ваше превосходительство, — торопливо сказал Андрей Иванович. Оленин хмыкнул. За его спиной Андрей Иванович увидел профессора Егорова {5} 5 Егоров Алексей Егорович (1776—1851) — художник, профессор Академии художеств, его картина «Истязание Спасителя в темнице» была высоко оценена советом Академии художеств. . Он тоже посмеивался.

В гостиной были домочадцы Андрея Ивановича. Слава богу, все одеты, все аккуратны. В креслах у камина сидела Екатерина Ивановна, в новом тюлевом чепце, с годовалой дочкой Лизой на руках, подле нее замерли Катя, Маня и Варенька, в длинных, по моде, фуляровых платьях, отделанных рюшем. Катя в буклях, а у Мани коса, пушистая и длинная. Рядом с ними — трехлетний сын Сережа в синей рубашечке с белым отложным воротником. Не было только Саши, он работал у себя в комнатке на антресолях.

Катя и Маня сделали реверанс, Екатерина Ивановна чопорно наклонила голову, улыбнулась столь неожиданным гостям. Оленин пожевал губами, что, наверное, означало улыбку, сказал:

— Прошу извинения. До свидания, Андрей Иванович. Помните, завтра присяга.

— До свидания, ваше превосходительство! — одновременно сказали Андрей Иванович и Екатерина Ивановна. Катя и Маня опять сделали реверанс. Дверь захлопнулась. Андрей Иванович и Екатерина Ивановна переглянулись.

Все случалось в Академии, но, чтобы сам президент ходил по квартирам профессоров в роли посыльного, этого еще не бывало. Что же произошло? Отчего необходимо присягать великому князю Николаю Павловичу? Разве Константин Павлович не будет императором? Ведь ему уже присягали две недели назад. Новость — как снег на голову. Андрей Иванович почувствовал, как им овладевает непонятная тревога, которая тотчас прогнала прочь все его размышления о Лаокооне, о призвании художника, об искусстве. Он с усилием взял себя в руки.

— Что ж, Катюша Вторая, — обратился он к старшей дочери, которую в шутку называл Второй, потому что Екатерина Ивановна была для него Катюша Первая, — будем ли мы нынче обедать? Наш гость, я полагаю, проголодался.

И Андрей Иванович подтолкнул сопротивляющегося Гришу к столу.

Наступил день присяги… Утром Саша сквозь сон почувствовал: кто-то стаскивает с него одеяло. Ах, как сладко спалось, как просыпаться не хочется. Он подумал, это матушка будит, хотел покапризничать, но открыл глаза и рассмеялся: одеяло стаскивал трехлетний карапуз — брат Сережа. Горела свеча на столе. Это матушка зажгла, чтобы занять Сережу, который просыпался всегда ни свет ни заря. Саша заметил, что у Сережи глаза блестят: он или плакал уже, или только собирался.