Амели Нотомб - Преступление графа Невиля. Рике с Хохолком

Штокроза увидела, как мимо нее прошла зомби и сразу поднялась к себе. Она двинулась следом. Девочка лежала на кровати, как фигура надгробия: веки сомкнуты, лицо бледное, тело застыло.

Бабушке и не нужно было задавать вопросы: она схватила внучку за руку и разделила ее ледяную боль. Прошептала, что любовные горести – это неизбежное испытание, через которое, взрослея, проходит каждый.

– Как бы глубоко ты ни страдала, заверяю тебя, это пройдет.

– Я сейчас умру.

– Ты не умрешь.

– Бабушка, во мне поселился такой холод. Я чувствую, что умираю.

Штокроза положила ладонь на лоб ребенка, потом измерила температуру: ровно тридцать шесть градусов. Она напустила в ванну горячей воды и перенесла туда легкое тело. Заставила ее сделать несколько глотков кальвадоса. Потом уложила, нагромоздив сверху груду одеял.

– Мне холодно, – только и сказала девочка.

Тогда бабушка пустила в ход последнее средство: она сама забралась в кровать и прижала к себе заледеневшую Мальву. Она ни на секунду не расслабляла объятий и без конца шептала на ухо девочке: «Не умирай, не умирай». Через час Мальву наконец охватила дрожь, и бабушка поняла, что та будет жить.

На всякий случай Штокроза осталась с ней до утра. Любовь, объединяющая их, была так сильна, что сон не нарушил их слияния.

Проснувшись, Мальва удивилась:

– Ни за что бы не поверила, что останусь жива.

– Возлюбленному Своему Он дает сон [25] Пс. 126: 2. , – сказала бабушка, знавшая Псалтырь.

– Значит, Бог – это ты, а я возлюбленная, – заключила девочка.

Они еще долго лежали рядом, наслаждаясь радостью, казавшейся такой простой, когда два существа любят друг друга.

– Тебе разве не надо в лицей? – спросила бабушка.

– Сегодня суббота.

– Дорогая, у меня такое впечатление, что тебе намного лучше.

– Это как если бы я умерла сегодня ночью, а потом воскресла уже без боли. Мне кажется, что ты настоящий шаман.

– Завтрак в постель, идет?

Девочка захлопала в ладоши. Штокроза вышла из комнаты и почувствовала странный сквозняк: окна ее спальни были распахнуты, и шкатулка с драгоценностями исчезла.

У старой дамы хватило сил, только чтобы вернуться к внучке, упасть рядом и прошептать: «У меня украли драгоценности!»

Мальва побежала проверить. Вор наверняка был кем-то из знакомых: все было нетронуто, исчезла только шкатулка. Значит, за Штокрозой неотступно следили: это была единственная ночь, когда она не надела перед сном свои украшения.

«Все из-за моих любовных горестей», – подумала она, возвращаясь к изголовью. Бабушка лежала на кровати, как умирающая королева.

– Хочешь, я позвоню в полицию?

– Ни к чему, дорогая. Драгоценности пропали.

– Кто-то следил за тобой, бабушка. Не знаешь, кто бы это мог быть?

– Представления не имею. Но удивляться нечему. Некоторые драгоценности были из самых знаменитых в мире. Ими интересовались коллекционеры. Не будем больше об этом говорить.

Температура у Штокрозы стремительно падала. Мальва хотела спасти бабушку, как та спасла ее прошлой ночью; она легла рядом и обняла ее, повторяя: «Не умирай, не умирай». Но вряд ли в пятнадцать лет можно обрести мощь шамана: спасти Штокрозу было тем более невозможно, что она не хотела жить.

– Без моих драгоценностей – зачем?

– А я, бабушка? Ты нужна мне.

– Ты будешь жить, дитя мое. В тебе хватит силы.

Та хотела возразить, что жить ей не хочется. У нее не хватило времени: в эту секунду старая женщина умерла. Ее взгляд внезапно погас; в долю мгновения свет исчез из устремленных на Мальву неподвижных глаз.

Сохраняя полное спокойствие, девушка позвонила Розе и сообщила, что ее мать умерла. Она не стала рассказывать об обстоятельствах этой смерти. Теперь предстояли хлопоты, связанные с кончиной. Мальва вернулась к Штокрозе, взяла ее за руку и сказала:

– Последнее слово, которое ты произнесла, было «сила». В этом вся ты.

Она чувствовала, насколько бабушка оказалась права: сила, которая была в Штокрозе, отныне текла в ее венах.

Жизнь Мальвы переменилась. Она переехала к родителям в квартиру рядом с Аустерлицким вокзалом. Покинула лицей. Дом в Фонтенбло был выставлен на продажу.

В парижском лицее понятия не имели о ее прежней репутации. Она была молчаливой ученицей. Ничего особенного в ее поведении никто не заметил.

За исключением того дня, когда на уроке проходили Бодлера и учитель прочел в классе сонет «Драгоценности». Когда он произнес: «…Ослепительный мир, где металл и каменья. / Звук со светом совпал» [26] Перевод В. Микушевича. , Мальва горько заплакала.