Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Еще до культурной революции хунвэйбины всегда ненавидели хулиганов. Многие из них, видимо, уже терпели обиды с их стороны, но до поры до времени могли лишь возмущаться и не смели их тронуть. Даже больше того, не смели не только трогать, но и возмущаться. Поэтому теперь, когда те самые злостные хулиганы попали им в руки, они были с ними безжалостны.

Это зверское преступление — групповое изнасилование хунвэйбинки вызвало мстительное возмущение, особенно среди девушек-хунвэйбинов. Они были более безжалостны к хулиганам чем хунвэйбины-мужчины. Это объяснялось тем, что еще будучи ученицами средних школ, они боялись их так же, как волков и тигров. Как только они вспоминали то, что было полгода назад, их юные сердца наполнялись ужасом от того, как они тогда прятались от отпетых и особо злостных хулиганов; поэтому они считали, что эти отъявленные злодеи, без стыда и совести творившие произвол, должны, выстроившись в ряды, стать перед ними на колени и трепетать от страха; каждый в соответствии со своей виной должен стоять на коленях перед императрицами, подставив шею под нож, как раб перед смертью, покорно ждать наказания; они почувствовали себя в роли героинь-спасителей мира, карающих преступников и изгоняющих насильников, почувствовали удовлетворение и радость, совершая возмездие и отмщение.

По отношению к бродягам-хулиганам женского пола они, тем не менее, были снисходительны, сострадали им. Они не позволяли хунвэйбинам-мужчинам слишком жестоко издеваться над их личностью, добросердечно сдерживали их ремни, чтобы не наносить женскому телу тяжелых повреждений, делали так, чтобы тело девушек не испытывало сильной боли. То, что парни-хунвэйбины допрашивали, оскорбляли и добивались признания принуждением, часто вынуждало девушек-бродяг вести себя дерзко. Они защищали не свое право на хулиганство и бродяжничество, а инстинктивно оберегали обычное женское достоинство.

Если сравнить допросы, оскорбления и добывание признаний избиением девушек и парней из числа хулиганов, то в подсознании хунвэйбинов возникало особенное удовольствие, обоснование которого можно найти в теории Фрейда. Несомненно их ненависть к девушкам-хулиганкам ни в коей мере не уступала ненависти к парням-хулиганам. Однако корни психологии подобной ненависти крылись именно во внешней женской красоте. Внешность некоторых бродяжничавших девушек была, можно сказать, изумительной. Они были красивы, но в то же время опустившиеся. Благопристойность и бесстыдство. Они ненавидели такое единство противоположностей, вызывавшее у них крайнюю досаду. Эти девицы были любовницами тех самых хулиганов, с которыми они имели дело. У некоторых из них было по несколько любовников, однако предпочтение отдавали кому-то одному.

Поскольку «красивые узницы» вводили в соблазн парней-хунвэйбинов, те внутренне проявляли к ним свое пренебрежение. Это были переживания, создавшиеся в результате неожиданного столкновения их неотступных дум и представлений. Для того, чтобы изменить их социальное происхождение, которое невозможно постичь, изменить возникшие у них подсознательные переживания, от которых они не могли избавиться, они бесконечно проводили допросы, оскорбляли и избивали «красивых узниц». Естественно, для этого под разными предлогами старались избавиться от своих боевых подруг-хунвэйбинок.

В числе хулиганов, задержанных нами и содержавшихся в школьном подвале, была одна девушка из организации «девять тигров, тринадцать соколов», как говорили, самая молодая птичка. Примерно нашего возраста. К тому же самая красивая. Еще говорили, что в «тринадцати соколах» все девушки были красивые.

Этого птенца мы схватили непосредственно в «логове тигра». Раньше она училась в средней школе «Хунгуан». Школа «Хунгуан» была необычной. В нее отбирали учащихся, окончивших 6 классов и не сдавших экзамены в следующую ступень средней школы. Потом из-за того, что дурная слава о ней распространилась далеко, она даже в школе «Хунгуан» заработала очень низкую репутацию, и ее исключили из школы. С тех пор она связалась с бездомными бродягами.

Когда мы ворвались в «логово тигра», она и ее «тигр» в одних трусах как раз мирно спали на одной кровати. На ней не было даже лифчика. Мы набросили на нее «тигровую шкуру» и выволокли наружу, подняли и забросили в кузов грузовика, а «тигра» тут же ничком положили на землю.

Когда ее под конвоем привезли в школу, одна девушка из числа хунвэйбинов, учившаяся с нею раньше в начальной школе, дала ей брюки, избавив мужчин от удовольствия лицезреть ее белые ноги, сводившие их с ума.