Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Вскоре после этого в нашей школе тоже создали первую организацию хунвэйбинов. В тот день над школой реял красный флаг, целый день воздух оглашали звуки гонгов и барабанов, взрывались петарды. Кругом — атмосфера подъема и торжественной тишины.

В первой партии принятых в хунвэйбины, конечно же, были самые надежные «красные». На красной доске вывесили их фамилии. Среди них и моя.

На помосте стояла ученица и чистым голосом зачитывала приветственную телеграмму многоуважаемому председателю Мао: «Великая столица Пекин не только сердце китайской революции, но и сердце мировой революции! Великий вождь председатель Мао не только красное солнце в сердцах китайского народа, но и красное солнце в сердцах народов всего мира! Мы клянемся под водительством. председателя Мао в кровавой битве разгромить мировой капитализм, ревизионизм, контрреволюцию! Если только последует приказ председателя Мао, мы не побоимся достать черепаху со дна океана, подняться в небо и изловить дракона! Мы не побоимся пойти на последний штурм мирового империализма, ревизионизма, контрреволюции! Мы готовы сразиться с прогнившим Парижем, сравнять с землей Нью-Йорк, освободить Лондон, восстановить былую славу Москвы! Доставить в Пекин кремлевскую звезду, установить ее на трибуне Тяньаньмэнь! Захватить и привезти в Пекин ленинский мавзолей! Установить его на площади Тяньаньмэнь! Выкрасить новый мир в багряный цвет своей крови!

Когда она еще не закончила читать, у нее взяла микрофон бравая, мужественного вида ученица с короткой прической, представительница другой школы, прибывшая для поздравления. Она осудила положения об экспорте революции и потребовала переписать телеграмму.

Организаторы собрания возмутились:

— Ты кто по социальному происхождению?

— Меня зовут Уюньцигэ! Я прохожу совершенствование в педагогическом институте, монголка по национальности.

— Почему фамилия Уюнь? Судя по фамилии у тебя характер не из мягких!

Какой бы ты ни была национальности у тебя спрашивают о происхождении!

— Из крепостных!

То, как она твердо, словно утес, стояла на помосте, напомнило мне фильм «Баоэр Кэчацзинь», в котором есть незабываемый кадр, когда близкая боевая подруга Баоэр Анна также твердо стояла на помосте.

Кре-пост-ная!

Какое может быть еще происхождение, кроме крепостной, к которому можно испытывать глубочайшее уважение?

Из кре-пост-ных! Какое благородное происхождение! Если бы она сказала, что она дочь короля или президента, мы и то не смотрели бы на нее с таким благоговением.

Из кре-пост-ных! Какое высокое происхождение среди красных! Позавидует даже мертвый!

Она сразу в моем сердце стала великой.

Это поразило всех, все молчали.

— Тогда то, что ты сказала, есть измена своему классу, я торжественно объявляю, что ты не тот человек, которого следует приветствовать, прошу! — сурово, но справедливо дала ей намек удалиться ведущая собрания. Монголка осторожно положила микрофон и, высоко держа голову, сошла с помоста.

Настроение всех неожиданно было испорчено, атмосфера стала не такой жаркой, как прежде. Впоследствии факты подтвердили, что эта дочь крепостного, пожалуй, была права. Так как огромный поток отправляемых в Пекин телеграмм никогда не находил отклика многоуважаемого председателя Мао. Может быть ему не понравилось то, что мы предлагали перенести в Пекин красную звезду Кремля, а заодно и мавзолей Ленина? А может быть многоуважаемый председатель Мао считал, что условия для развертывания мировой революции еще не созрели?

Хорошо, что пришло время вручать нарукавные повязки хунвэйбинов и прекрасная революционная атмосфера восстановилась.

Подняли государственный флаг. Оркестра для исполнения песни «Алеет Восток» не было, пришлось включить магнитофон, эффект, конечно, снизился.

Один за другим безупречные «красные», сопровождаемые множеством глаз учащихся всех школ, поднимались на помост и обеими руками принимали красные повязки.

— Лян Сяошэн!

Сидевший рядом со мной Ван Вэньци толкнул в бок:

— Тебя!

Я с тяжелыми мыслями о «дьявольском отродье, с тревогою в душе поднялся на помост. Как и все предыдущие обеими руками хотел взять красную нарукавную повязку, а в ушах зазвенело: «Ты — щенок приверженца контрреволюционной религиозной секты!»...

Гневный голос накрепко приковал меня к помосту, руки, протянутые за повязкой хунвэйбина, омертвели, хотят взять и не могут.