Владимир Буртовой - Последний атаман Ермака

— Судовую рать видели, атаман, и даже издали я сопроводил ее в челне, пока они не вошли в устье Самары. Только крепость сооружается не на низком месте, где старые судовые пристани и избы для зимовщиков, а выше по реке, на высоком месте. С Волги к тому взгорью не подойти на стругах, потому как более версты песок да всякого наносного коренья на том песке. Зато там, где ставят крепость, река Самара подходит прямо под крутой берег.

— Велика ли крепость? Многолюдна ли? — уточнял Матвей, понимая, что теперь казакам придется так или иначе считаться с новой ратной силой, появившейся на среднем течении Волги. И купчишек теперь непросто будет потрясти, стрелецкие струги всенепременно будут их оберегать на пути к Астрахани и обратно от разбойных ватаг и казацких станиц.

— Покудова там ставят со всякой спешкой частокол да башни, — пояснил Томилка, с великой охотой поедая овсяную кашу, сдобренную салом. — Но к зиме, надо думать, и стрельцам да мастеровым жилье надлежащее поставят.

Атаман Матвей уточнил, на чем ватажники переправлялись на левый берег Волги, порадовался, что у них есть четыре больших челна, каждый из которых мог поместить до пятнадцати человек.

— Ну и славненько! Поутру сплываем. Надобно поторапливаться на Иргиз. Может статься и такое, что наши прежние товарищи с Богданом Барбошей где ни то в верховьях Иргиза или даже на Яике обустроились. Их искать придется пешим ходом. По степным холмам на стругах не поплывешь, — добавил с улыбкой Матвей, радуясь, что его казачий отряд оброс людьми уже до двух с половиной сотен. — Поглядим издали, какую твердь ставит воевода нам в притеснение. А будет донимать сверх всякого терпения, так можно и в гости сходить на кружку хмельного меду, как хаживали к сибирскому хану Кучуму.

Адамов с удивлением глянул в сумрачное лицо атамана, пошевелил черными усищами, крякнул. Он понял, что этот казацкий вожак и в самом деле может при нужде взять приступом не только ханскую столицу, но и государев городок. «Крепкий духом атаман! Сибирский поход не пропал для него даром… Даст господь, не сгинем впустую с ним». Вслух же договорил то, что весьма порадовало Матвея:

— Ведомо мне, атаман, что в старом городище насупротив устья реки Самары у крутого места, именуемого среди ватажников Лбищем, до недавнего времени проживали какие-то беглые людишки. Ежели не испугались воеводского соседства, то еще сидят в городище и поныне. Можно и их в твою станицу призвать для пущего многолюдства. Думаю, что и там людишки неробкого десятка сошлись!

— Мать моя, дева непорочная! — вспомнил свою бывалую давно поговорку атаман, когда нежданно узнавал о чем-нибудь радостном. — Заглянем, непременно заглянем в старое Лбищенское городище! — Матвей был действительно рад сообщению Томилки. Он вспомнил, что это городище над волжской кручей, обнесенное рвом и валом с частоколом, многим казакам знакомо по временам до сибирского похода. — В иную пору, сказывали мне, в городище пребывали казаки атаманов Барбоша, Ивана Кольцо да Никиты Пана. Сам я там не бывал, мы с атаманом Ермаком на Волгу пришли после польского да литовского замирения, когда в нашей ратной службе пропала у бояр нужда. А навестить Лбищенский городок надобно. Все едино воевода не даст ватажникам спокойно жить у себя под боком, когда они грянут под город да попытаются отбить у него скотину ходкую ни то альбо лошадей. Ну, а теперь, поевши, всем спать, сил набираться перед завтрашним походом. Только бы ветер был попутный, чтобы скорее к Иргизу дойти…

— Новую крепость проходить будем ночью, дальним берегом, — решил атаман, — когда днем миновали удивительно ровный, словно нарочито насыпанный божьей рукой, высокий курган по левому берегу, а затем и устье небольшой реки с южной степной стороны.

— Успеем ли? — уточнил есаул Ортюха Болдырев, на струге которого в голове отряда плыл атаман. — От устья реки Самары до этого кургана вспоминается мне наше плавание с Иргиза на Каму, долго гребли.

— Тогда шли супротив течения. Теперь нам река помогает и ветерок в паруса добрый дует! Не хотелось бы заранее оповещать тутошнего воеводу о своем прибытии. Воевода Сукин непременно послал уже отписку в Стрелецкий приказ, что мы самочинно покинули его войско и скрылись. Речек, которые вливаются в Волгу, предостаточно, где нас искать — никому не ведомо. И тутошний воевода не отпишет в Москву, что видел нашу струговую рать, которая в знатной силе прошла на понизовье.