Григорий Полянкер - РАЗБОЙНИК ШМАЯ

На улицах стреляли, нельзя было понять, что творится в городе.

– А может быть, опять власть меняется? Может быть, это уже идут Советы?

– Дай-то господи! – взмолился кровельщик. – Однако, пока суд да дело, давай-ка доберемся до нашего дворца и переспим ночь. А что будет завтра – увидим.

В полночь Шмаю разбудила глухая канонада. Он поднялся, подошел к окну и прислушался.

– Вот и снова война, – проговорил Шмая, потормошив спутника. – Хацкель, вставай, тревога!

Извозчик спросонья несколько секунд смотрел на Шмаю, не понимая, потом повернулся на другой бок.

– Слышишь ты, барин, вставай! Смотри, что на улице творится!

– Вот погибель! А тебе до этого что? Спи!

– Как это – что? Вот ударит сюда снаряд, тогда поймешь – что…

Когда стрельба стала отчетливее слышна, Хацкель натянул сапоги и подошел к окну:

Видать, ты прав, сызнова начинается карусель, – проговорил он, глядя в окно – Уж лучше бы мы оставались дома, в местечке. А то – из огня да в полымя…

– Чудак, ведь наша власть идет! – перебил Шмая. – Не видишь, что ли, как буржуи улепетывают?

Стрельба с каждой минутой усиливалась. Над крышами, которых коснулись первые лучи, поднимались густые облака дыма, пламя. Шмая и Хацкель сбежали вниз и прижались к стене. По тротуарам на взъерошенных лошадях носились казаки Из переулков спускались небольшие отряды рабочих. На крыше самого высокого дома кто-то укрепил красный флаг

На перекрестке улицы показались несколько человек с винтовками и красными лентами на шапках. Один из них установил пулемет за грудой камней Пулеметчик, длинноногий, русоволосый парень в короткой потертой тужурке, растянулся на земле возле пулемета и начал стрелять по всадникам

– Здорово он их чешет, молодец! – крикнул с завистью Шмая. И вдруг увидал, что пулемет затих… Пулеметчик и его помощники – молодые ребята – возились у пулемета

Шмая стремительно оторвался от стены. Пригибаясь к земле, перебежал улицу и наклонился к ребятам:

– Эй, хлопцы, с такой работой можно живо на тот свет угодить! Что у вас, заело? А ну-ка, давайте я посмотрю – как-никак бывший второй номер при «максиме».

Парни расступились. Через несколько минут длинная очередь хлестнула по нахмурившейся улице.

– Что ты делаешь, Шмая? – подбежал к нему Хацкель и, увидав, что по щекам Шмаи течет кровь, схватился за голову.- Тебя ранило?!

– Чепуха! Царапнуло. Чего смотришь? Бери винтовку, вот валяется. Помочь надо, понимаешь? – оживленно воскликнул Шмая. – Сам видишь, никто здесь без дела не стоит! Работай, братец!

Из ближнего двора прибежал пожилой рабочий в кожаной куртке с красной лентой на рукаве. Видимо, командир. Лицо у него было усталое и строгое. Светлыми, пронизывающими глазами он оглядел Шмаю, лежавшего у пулемета:

– Ты кто такой, товарищ? Солдат?

– Так точно! – отчеканил Шмая, поднявшись с места и вытянувшись, как делал это на фронте, когда к нему обращалось начальство. – Ефрейтор триста пятого стрелкового полка…

Начальник быстро просмотрел помятые документы Шмаи и Хацкеля и сказал:

– Значит, вы с нами? Что ж, хорошо. Оставайтесь пока с нашими пулеметчиками и помогайте. Долго разговаривать сейчас некогда. Там посмотрим… – Прижимаясь к стенам, он направился к другому перекрестку.

– Это что за человек? – спросил Шмая у чернявого парня лежавшего рядом с ним,

– Это товарищ Рыбалко, Игнат Васильевич… большевик. Командир нашего отряда.

– А какой у него чин? Полковник? Капитан?

– Простой слесарь, арсеналец, – с гордостью ответил парень и, свернув папироску, спросил у Шмаи:

– А ты, солдат, за кого стоишь? За кого дерешься?

– Как это – за кого? За правду. А вы за кого?

– Мы – за советскую власть! За большевиков.

– И мы тоже.

– А почему же красных лент не носите?

– А откуда нам их взять? – сказал Шмая, не без зависти поглядывая на большой красный бант, прицепленный к шапке парня.

Парень снял шапку, оторвал кусок ленты и подал Шмае. Радуясь подарку, Шмая разорвал ленту пополам – себе и Хацкелю.

– Прицепляй.

Извозчик сердито пожал плечами, не понимая, зачем Шмая лезет в огонь. Пересидеть бы где-нибудь, пока станет тихо.

Весь день продолжался упорный бой на улицах города. Шмая и Хацкель не отходили от своих новых товарищей, перетаскивали раскаленный пулемет с места на место, с одной позиции на другую, подносили патроны. Из разных частей города – с Подола и Печерска, с Шулявки и Куреневки; – подходили все новые и новые отряды рабочих.