Гилель Бутман - Ленинград – Иерусалим с долгой пересадкой

Я не стал говорить любопытному автоматчику обо всем, что я думал на эту тему, но то, что сказал, было правдой. Да, я действительно думаю, что ни среди ленинградцев, ни среди рижан не было провокаторов. И, тем не менее, высчитать «Свадьбу» для ребят Андропова не составляло большого труда. Слишком много людей знали о плане, людей честных, порядочных и преданных, но не всегда осторожных. В реальной жизни человек – не бесстрастная машина с определенной суммой заранее заданных положительных качеств. В реальной жизни в каждом из нас есть Человек и есть человек. Как не поделиться с самым лучшим, единственным другом, если ты готовишься к страшному часу в своей жизни, когда ты нуждаешься в плече рядом, может быть, просто в слове поддержки… Но у друга есть жена, надежная, верная, умеющая держать язык за зубами… А у жены есть подруга, которая с детства… И тэ дэ и тэ пэ. Трудно сказать, где было впервые обронено неосторожное слово: в Ленинграде или в Риге, по телефону или очно, в автобусе или на веранде… Оно было обронено, и бессмысленно сегодня обвинять ленинградцев или рижан. Кроме эмоций эти обвинения ничем подпереть нельзя.

Сегодня я знаю минимум два случая в Ленинграде, которые могли стать началом конца. Первый – это конференция четвертого апреля. Уходя с конференции, Соломон почувствовал за собой слежку. У подъезда некоторое время стояла машина с антенной. А что, если в КГБ стало известно о намечающейся конференции? А что, если они успели завербовать хозяйку квартиры? Всегда можно найти компрометирующий материал, чтобы завербовать заведующую столовой, тем более, столовой Аэрофлота. А что, если они прослушивали ход конференции и вдруг «напоролись» на «нулевой» вопрос, поднятый Давидом Черноглазом в стенах помещения? Тогда невозможно было понять, о чем идет речь, но намек был дан и, если он действительно дошел до КГБ, нетрудно догадаться, как действовал генерал Носырев дальше. Феноменальная возможность сделать карьеру и прославить клан «рыцарей революции» вместе с «добром», полученным из Москвы, придавали ленинградским чекистам необходимую энергию и размах. Можно представить, что вся засидевшаяся агентура, все, что может подсматривать и подслушивать, было мобилизовано. Остальное было делом техники.

Вторым случаем было экстренное обсуждение ситуации со «Свадьбой» на квартире Соломона Дрейзнера вечером восьмого апреля с участием Давида Черноглаза, Владика Могилевера, Лассаля Каминского и Гриши Вертлиба (прежде, чем они нагрянули ко мне в тот самый вечер, когда мы пришли к компромиссу). Соломон был членом Комитета, и очень вероятно, что разговоры в его квартире прослушивались, и никакие подушки, наброшенные на телефонный аппарат, не спасали положение. В состоянии сильной эмоционально-психологической взволнованности ребята забыли про все обещания, которые давали мне в свое время, и про строгое правило не говорить о «Свадьбе» в четырех стенах. Может быть, их взволнованный разговор перед встречей со мной и Мишей Коренблитом стал этим самым началом конца? Мне трудно судить, я не был при этом разговоре, я догадался о нем только потом, при нашей встрече, и все это не больше, чем рабочая гипотеза.

Что касается Риги, то там, по-моему, дело обстояло еще хуже. Если первому же человеку, которому Эдик и Сильва предложили участие в «Свадьбе», Иосефу Менделевичу, они подробно рассказали о плане на квартире у Сильвы, сионистская деятельность которой явно не была секретом для рижского КГБ, так же как и диссидентское прошлое Эдика Кузнецова, то одного этого факта достаточно, чтобы понять, как обстояло дело в Риге. Уехав из Риги, Эдик предложил участие в «Свадьбе» не только Юре Федорову и Алику Мурженко, но и некоторым другим своим товарищам по первому заключению, и они его отвергли. Дорожили ли они так тщательно охраняемым секретом, сберегли ли его?..

Сильва предложила участвовать в «Свадьбе» рижанке Рут Александрович, племяннице прославленного певца Михаила Александровича. Рут обещала подумать. Когда Сильва позвонила, чтобы узнать ответ, к телефону подошла мама Рут. Она не стала интересоваться, о какой свадьбе идет речь. Она просто сказала, что Рут не пойдет на свадьбу, ибо у нее не готово платье.

Сегодня можно только гадать, и не стоит отнимать у цыган их традиционный хлеб. Настанет время – темницы рухнут, и свобода придет в Россию. Дай Боже, чтобы КГБ не успел уничтожить свои архивы, тогда можно будет переделать вопросительный знак на восклицательный и поставить точку.