Андре Моруа - История Франции

4. В 1593 г. в Париже были созваны Генеральные штаты королевства. Депутатов было немного, но народ, казалось, ждал от них решения. Герцог Майенский произнес тронную речь и заявил, что Франция желает короля-католика: его кандидатом был он сам. Но Филипп Испанский хотел посадить на французский трон свою дочь Изабеллу Клару, внучку Генриха II, и сделать из Франции более или менее автономную испанскую провинцию. А в это время Генрих IV вел переговоры в городке Сюрень. Он понимал, что пришел момент переменить веру. Если бы штаты выбрали королем кого-то другого, то легитимность его власти стала бы спорной; и наоборот, если бы законный король стал католиком, то Париж и Франция, утомленные долгими войнами, пошли бы за ним. «Наставьте меня, – сказал он епископам. – Я не упрямец… Вы принесете большую пользу Богу, одержите прекрасную победу вашей веры». Был ли он честен? «За свою жизнь он дважды был протестантом и дважды католиком… Эксперт по части отречения, он создал свою веру, очень терпимую и в то же время очень искреннюю…» (Г. Аното). Ему ничего не стоило уступить народному пожеланию и, как он говорил на своем гасконском диалекте, сделать сальто. Он только хотел, чтобы ему дали необходимое время. Своими вопросами и комментариями, дойдя даже до обсуждения «шалостей» культа святых, он вызвал переполох среди епископов. Наконец 25 июля 1593 г. в Сен-Дени Генрих IV, облаченный во все белое, был «принят в лоно Церкви». Лига утратила цель своего существования. В марте 1594 г., пообещав полную амнистию, король вступил в свой великий город Париж и направился в Нотр-Дам, чтобы присутствовать на мессе. Амнистия была честно соблюдена. Когда Франция увидела, что король не стремится к репрессиям, она поступила так же, как Париж.

5. Вызывает восхищение то терпение, с которым Генрих IV завершал дело умиротворения Франции. Это было нелегкой задачей. Повсюду еще полыхала злоба. Многие возмущались его снисходительностью. «Если кто-то и позволил себе лишнее, – говорил он, – то мне достаточно знать, что он одумался, и теперь не будем больше к этому возвращаться». Он просто купил покорность многих, объясняя, что это стоит ему в десять раз дешевле, чем если бы он стал употреблять силу. Он оплатил долги своего злейшего врага герцога Майенского, а в виде легкой мести заставил этого толстого ревматика побегать по своим делам. Он заключил мир с Испанией. Оставалось помириться со Святым престолом. В этих переговорах Генрих был непоколебимо тверд, и кардиналы посоветовали папе уступить, потому что галликанское духовенство Франции поддерживало короля и в противном случае дело могло бы дойти до раскола. Договор был заключен на основе Конкордата 1516 г. Права Галликанской церкви оставались неизменными. Король выбирал епископов и распределял бенефиции, а Церковь сохранила свою собственность: 100 млн доходов плюс десятина; зато Церковь должна была содержать культовые здания и школы. Оставался еще открытым вопрос о юном принце Конде, протестанте, который оказывался прижизненно признанным наследником трона до тех пор, пока у короля не появится ребенок мужского пола (законнорожденный). В результате договорились, что Конде будет воспитываться в католической вере, и тогда папа снял отлучение Генриха IV от Церкви. Таким образом, монархия сохранила «список» бенефиций и свою власть над Французской церковью. Оставалось разрешить последний вопрос – вопрос об иезуитах. Орден, созданный в 1540 г. – настоящая духовная милиция на службе папства – и выведенный из-под власти прелатов, сыграл важную роль в Религиозных войнах. В 1594 г. иезуиты были изгнаны из Франции как враги короля и государства. В 1603 г., невзирая на предостережения парламента, Генрих IV вернул их в страну. «Я считаю, что они необходимы для моего государства, – заявил он. – И если они не появились здесь в силу веротерпимости, то я желаю, чтобы они появились в силу эдикта».

Процессия Католической лиги в Париже в 1590 г. Гравюра начала XVIII в.

6. Но в сердцах еще не поселилась истинная веротерпимость по отношению к протестантам. Некоторые светлые умы, как, например, Боден, уже с 1577 г. вынашивали идею разделения Церкви и государства. «Государь является суверенным судьей; если он склоняется к какой-либо партии, то он становится всего лишь главой этой партии и подвергает себя опасности погибнуть в последующей борьбе. Пусть государь, не вдаваясь в подробности, какая из религий лучше, откажется от насилия». Но большинство и католиков, и протестантов все еще желали изничтожения своих противников. Генрих IV надеялся, что его обращение повлечет за собой волну обращений многих протестантов. Но этого не случилось. За его отречение они затаили на него злобу и продолжали называть Католическую церковь «Римским Зверем». Король смог добиться от гугенотов только согласия на некое подобие перемирия – Нантский эдикт. Этот акт содержал разумные постановления: право протестантов на занятие любых государственных должностей, отправление культа в оговоренных местах и при определенных условиях, право оставлять завещания, образование протестантским клиром синода, коллегий и консисторий; создание в парижском парламенте судебной палаты, а в тулузском парламенте – «половинной» палаты. [30]Некоторые секретные пункты таили в себе опасность: протестанты сохраняли сто пятьдесят укрепленных местечек и замков, то есть они не отказались от создания некоего государства в государстве. Учитывая их страдания и пережитый опыт, никому и в голову не приходит осуждать их за то, что они потребовали этих гарантий надежности, но сохранение в королевстве партии с сепаратистскими устремлениями представляло для Франции большую опасность.