Андре Моруа - История Франции

14. Обеспокоенный король вдруг почувствовал приверженность к конституции. Он отправил в отставку Гизо и призвал реформатора Моле. Луи-Филипп полагал, что все улажено и что большинство французов этим удовлетворятся. Но вечером 23 февраля, во время демонстрации перед домом Гизо на бульваре Капуцинок, один из участников выстрелил из пистолета, на что войска ответили залпом огня. Человек двадцать мужчин и женщин упали, сраженные пулями. Пять трупов погрузили на телегу и при свете факелов возили всю ночь по городу. Толпа взывала к отмщению. Моле отказался формировать кабинет министров. Король призвал Тьера, который в начале мятежа из ненависти к Гизо осветил все окна своего дома, затем Одилона Барро, а командование армией поручили маршалу Бюжо, крайне непопулярному в Париже. Поскольку они согласились сотрудничать с режимом, толпа освистала Тьера и Барро, которым рукоплескала еще вчера. Усталые и деморализованные солдаты дрогнули. Тьер посоветовал королю уехать в Сен-Клу и там собрать войска для наступления на Париж. Осаждать город, а не вести уличные бои. Луи-Филипп попробовал показаться верхом на лошади, но, плохо встреченный Национальной гвардией, вернулся во дворец и под давлением сыновей отрекся в пользу своего внука, графа Парижского. Именно к этому стремились такие люди, как Виктор Гюго, который хотел сохранить трон и с нетерпением ожидал регентства молодой герцогини Орлеанской (Елены Мекленбургской), умной и либерально настроенной принцессы. По совету друзей герцогиня вместе с двумя детьми отправилась в Бурбонский дворец. Она была хорошо встречена депутатами, но вслед за тем вооруженная толпа захватила зал. Ледрю-Роллен, депутат-социалист, предложил сформировать Временное правительство. Его поддержал Ламартин, зачитавший список имен, который народ одобрил овацией: «Дюпон из департамента Эр, символический старец; Араго, рассудительный ученый; Ламартин, поэт; Ледрю-Роллен, Мари, Кремьё, Гарнье-Пажес. Однако в то же самое время социалисты создавали в Ратуше другое правительство. Всеми силами требовалось избежать того столкновения ассамблеи и Коммуны, которое залило кровью Первую республику. Правительство Бурбонского дворца спешно включило в свои ряды несколько человек из Ратуши: Луи Блана, умного человека, но без всякого политического опыта, автора книги «Организация труда », в которой он защищал право на труд, равенство зарплат, выкуп государством промышленных предприятий и их управление коллективными советами; а также Марра́, Флокона и таинственную личность, рабочего Альбера, элегантного, молчаливого и очень сдержанного. Июльская монархия выжила.

Изображение Луи-Филиппа на монете 1847 г.

15. Но она умерла от «недостатка блеска». Франция, приученная революцией и империей пожинать славу, нашла бесцветным и смешным этот пацифистский до услужливости режим. Говорили, что «Франция скучает». Спасительная, но труднопереносимая скука. Страна полагала себя униженной. Средний класс «понемногу превратился для остальной части населения в мелкую аристократию, заурядную и коррумпированную, и казалось позорным позволять ей управлять страной» (А. Токвиль). Вся молодежь, все образованные люди отдалились от династии. До смерти герцога Орлеанского на него еще надеялись такие люди, как Гюго. После его смерти им некого стало любить. Гизо, весьма уважаемый, проводил политику, которую считал реалистичной и которая не принимала в расчет факт существования идеализма. Англия некстати потребовала от этого правительства, столь для нее дружественного, ряда последовательных капитуляций, которые должны были привести к падению режима. Журналисты и памфлетисты подменили в умах народа образ самого умного из королей вульгарным и смешным персонажем. Коррупция определила неизбежность возникновения оппозиции среди лучших людей страны; этим воспользовались амбиции остальных. Власть, происхождение которой не было легитимным, могла держаться только на славе или на силе. Но она проявляла лишь здравый смысл. Этого было недостаточно. Луи-Филипп подарил Франции несколько самых счастливых лет в ее истории, но французы не живут счастьем. В 1848 г. в Париже вновь началась эпоха авантюр. Оставалось понять, последует ли за Парижем провинция.