Николай Задорнов - Первое открытие [К океану]

Невельской думал о том, что теперь начинается новый период исследований. Предстояло решить ряд важнейших вопросов: о доступности устьев с юга, о способах их охраны…

Среди матросов тем временем тоже шло обсуждение того же вопроса.

— Нашли Амур! — заявил товарищам Веревкин, вернувшись на судно. — Я нашел! — добавил он серьезно.

— Ну? Что там? Торговля есть, лавки? — спросил Подобин.

Веревкин объяснил, что он первый заметил устье реки.

— Пойдут на шлюпках — буду тоже проситься! — захваченный его рассказом, молвил Алеха.

— На шлюпках! — отозвался Козлов. — Глубина-то какая! Верно, транспорт пойдет.

— Транспорт зайдет в самую реку! — подхватили матросы, ходившие с Казакевичем.

— Скрозь глубина. Фрегат пройдет, не то что бриг! — подтвердил Веревкин.

— Первый не Веревкин увидал, — рассказывал вечером Конев, худой, плосколицый матрос средних лет, — а я. «Вона, говорю, звери-то пошли туда. Значит, рыба тут идет, на чистую-то воду. Зверь за ней». Сейчас эта рыба идет… Страсть, что делается! И мы туда! И нашли… Веревкин только увидел, когда уже вошли. А я указал прежде.

— А офицеры?

— А они, как всегда. Молоды еще!

В эту ночь Невельской почти не спал. Капитан был у цели. Он мог теперь осуществить то, чего желали все, о чем говорили, спорили, но к чему не могли и не знали, как приступиться. Но и он чувствовал, что одной лишь своей отвагой много не сделать, что без позволения и без поддержки правительства он как со связанными руками.

«Инструкция, наверно, уже есть, — думал капитан. — Быть не может, чтобы ее совсем не было! Надо идти вверх по реке!» Вдумываясь в предполагаемые события и ставя себя на место Муравьева, капитан решил, что губернатор не мог отправить лишь одну инструкцию. Конечно, с утвержденной государем инструкции сняты копии и разосланы в разные места. «Нас должны искать и ищут. Не таков человек Николай Николаевич, чтобы бросить нас на произвол судьбы. Если же — не дай бог! — инструкции нет, я погиб. За опись без позволения царя я — матрос или, верней, каторжник!»

В душе капитана в эту ночь зашевелились сомнения. Он вспомнил, как Полозов говорил перед отъездом: «Не очень верь Муравьеву». «Но я верю!» — твердил он себе сейчас, во мраке ночи, в лимане Амура.

Он подумал, что не так легко, оказывается, взять на себя ответственность за опись, как он обещал всем. Опись шла, открытия совершались, но душа болела, тревожилась все сильней — и не только потому, что надо было нести ответственность. Тут он утешал себя, что, сделавши великое открытие, не жаль идти под суд…

Но главное — само открытие без инструкции нельзя сделать как следует.

Прежде всего он не мог ввести в лиман судно. Он не мог рисковать «Байкалом» и людьми, а путешествовать с северного лиманского рейда на опись и обратно — это целые вояжи приходится делать офицерам на шлюпках. Как тяжелые гири висели у них на руках и ногах.

Утро занялось ясное, с легким, свежим ветром. Офицеры были веселы, все готовились, радостные голоса молодежи не умолкали за переборками, и никто в этот день сборов не догадывался о том, что на душе у капитана.

Невельской позвал Казакевича.

— Петр Васильевич! Что делать? Вашей доблестью открытие Амура свершилось, но наши средства ограничены. Я имею в виду ограниченность во времени. Нет инструкции. Но зато есть инструкция на опись побережий и заливов Охотского моря, к которой мы еще и не приступали. А мы обязаны исполнить эту опись. А времени нет! Теперь, после вашего открытия, мы должны спешить с исследованием Амура. Но сделать все как следует в нынешнем году вряд ли сможем. И вот я пришел к заключению, что Николай Николаевич понимает все это и не оставит нас на произвол судьбы. Инструкция, конечно, есть! Она есть, уверяю тебя, друг Петр Васильевич, что она есть, и где-то недалеко от нас, я чувствую!..

Невельской умолк, пристально глядя на старого товарища своими ясными синими глазами, выражение которых было полно озабоченности.

— Судно останется здесь, во-первых, потому, что без инструкции не смеем рисковать им. Вы станете ждать инструкцию, стоя здесь, чтобы судно легче было найти. Во-вторых, инструкция идет к нам, я уверен в этом. Ты остаешься ждать ее.

— Жаль оставлять судно без дела, — сказал Казакевич, которому тоже хотелось энергичной деятельности.

— Конечно, войти в реку на судне было бы в тысячу раз важней! Удобней было бы, нет слов! А вот когда получим инструкцию… — Невельской радостно взмахнул обеими руками. — Прочь все охотские описи! Остаемся в лимане на всю осень и делаем подробную съемку и промеры. Тогда ты посылаешь ко мне с этим известием гиляков, а сам идешь с судном к входному мысу. Тогда труды наши облегчатся в тысячу раз! И хотя я не обольщаюсь, но уверен твердо, как в себе, что Муравьев так и рассудил и уж, верно, грозил расстрелять кого-нибудь, а инструкцию доставить.