Аркадий Адамов: Василий Пятов

— Вам предстоит, Сергей Петрович, завтра с первым же пароходом отправиться снова в Петербург, — обратился к нему в этот момент Бутаков. — Думаю, это вас не затруднит?

— О-о!… — только и мог произнести Сокольский, но в это восклицание было вложено столько чувства, что Бутаков невольно улыбнулся.

— Вот это письмо вы отвезете генералу Кандалинцеву, — сказал он. — Адрес его узнаете в строительном департаменте. Непременно получите от него письмо к Пятову и не верьте никаким словесным обещаниям. Я надеюсь на вашу настойчивость. Если он согласится оплатить меньше половины стоимости оборудования, то выразите ему мое неудовольствие. Понятно?

— Так точно, Григорий Иванович, понятно! — вскочив со стула, ответил Сокольский.

Бутаков весело рассмеялся и продолжал:

— Второе письмо вы отвезете академику Якоби. Пятов его старый знакомый, и, я уверен, Борис Семенович со своей стороны тоже чем-нибудь ему поможет. А сам Пятов, мне кажется, просить его об этом не станет, он человек с достоинством. Другое дело, когда речь шла о нужном для всех изобретении… А теперь недурно и пообедать, как вы полагаете? Ого! — воскликнул он, взглянув на часы. — Десятый час! Ужинать пора, а не обедать. Рябов!

В дверях тотчас же выросла фигура вестового.

— Ты что же это, брат, голодом решил нас уморить?

— Так что не осмелился беспокоить вас, ваше превосходительство. А обед давно готов, — степенно ответил старый матрос.

— Золото, а не вестовой, — обратился адмирал к Сокольскому, когда матрос вышел. — Лет десять со мной плавает. Хотел уже давно к производству его представить — ни за что! Видно, полюбился я ему.

— Вас нельзя не полюбить, Григорий Иванович, — краснея, произнес молодой офицер.

…На следующий день Сокольский был уже в Петербурге, исполняя поручения адмирала Бутакова. Затем он отыскал в Пассаже Пятова. Его поразил вид изобретателя: так он похудел, изменился.

— Господин Пятов, что с вами?

— Да вот, заболел, как видите…

— А я к вам с новостью, — весело объявил Сокольский, — и вы даже не догадаетесь, с какой.

— Ох, батенька, у меня за последние дни столько их появилось, что и так голова кругом идет, — печально проговорил Пятов и добавил: — Вот, разрешите представить вам моего старого приятеля и первого помощника, чертежника с Холуницких заводов Колесникова.

Сокольский кивнул головой смутившемуся Никите и, обернувшись к Пятову, нетерпеливо сказал:

— Одним словом, я сегодня побывал по вашему делу у генерала Кандалинцева.

— Позвольте, это я побывал у него, — с изумлением возразил Пятов.

— Да, да, вы, а затем и я. А вот результат этого посещения, — и Сокольский протянул письмо генерала.

Пятов быстро пробежал письмо и, посмотрев на молодого моряка, тихо сказал:

— Я не знаю, как мне благодарить вас, господин Сокольский.

— Это не меня, это моего командира благодарите, адмирала Бутакова.

— Бутакова? Так он меня помнит?

— Помнит, господин Пятов, помнит и ценит, он уж у нас такой.

Несколько минут все молчали, охваченные одним и тем же чувством высокой взволнованности и мыслью о какой-то невидимой, но ясно ощутимой связи, объединяющей их, и не только их троих, но всех, всех честных и смелых людей России…

В этот момент в дверь постучали, и слуга передал Пятову запечатанный конверт. Письмо оказалось от Якоби. Он дружески предлагал Пятову свои услуги, чтобы помочь ему устроиться управляющим, и просил зайти к нему проститься перед отъездом из Петербурга.

— Господи, да он-то откуда все знает? — воскликнул Пятов, когда Сокольский по его просьбе вслух прочел письмо.

— Ему сообщил об этом адмирал Бутаков.

Пятов долго молчал, потом, ни на кого не глядя, тихо промолвил:

— Я пока вернусь домой, сердце истосковалось по жене и детям. А потом… — он повернулся к Колесникову и сказал упрямо: — Буду работать, да так, как еще никогда не работал. У нас, Никита, как видишь, много друзей. Борьба не окончена.

Внезапно он приподнялся на постели и звенящим от волнения голосом воскликнул:

— О, господин Броун, мы еще и не на то способны! Погодите, мы еще весь мир удивим!

На правом берегу Ижоры, близ плотины, в конце 1862 года развернулось большое строительство. Это сооружался первый в России бронепрокатный завод. Во главе строительства оказался начальник Ижорских заводов, полковник Швабе, предложивший проект нового завода. В Англии, в основном у Броуна, было заказано оборудование и оттуда же выписаны специалисты по изготовлению брони способом прокатки. Тратились сотни тысяч рублей золотом. Но такие большие расходы никого в адмиралтействе не смущали. Необходимость производства брони своими силами, да еще таким совершенным способом, как способ прокатки, с каждым годом становилась для всех все очевиднее. Россия приступала к созданию своего броненосного флота.