Радченков О.М.: "Тайна сенатора Карфагена"

Все! Слоны больше не были страшны Сципиону, и он отдал приказ к атаке.

Взревели трубы, и легионы неумолимо двинулись вперед.

Когда до врага оставалось менее ста пятидесяти шагов и все пилумы уже были брошены в едином порыве, римляне синхронно стали отбивать такт ударами мечей по щитам.

Их натиск, великолепный и устрашающий, выглядел очень эффектно. Стоящие перед ними лигуры, галлы и балеарцы воспринимали его по-разному: одни неистово кричали, пытаясь ввести себя в боевой транс, другие же смотрели, как завороженные, на приближающиеся ровные ряды полуцилиндрических красных щитов, начищенных до блеска сверкающих шлемов, колыхающихся султанов из петушиных перьев.

– Барра!.. – раздался боевой крик легионов, прокатившийся по всей длине шеренги, и две армии сшиблись, как сшибаются две громадные скалы, рухнувшие под напором разрушительного землетрясения, которым сейчас была грандиозная война между величайшими народами.

Оглушающий рев восьмидесяти слонов Ганнибала не мог сравниться с колоссальным шумом битвы, раздавшимся на поле боя после столкновения десятков тысяч человеческих тел. Казалось, тысячи наковален одновременно начали свою работу; тысячи глоток сошедших с ума силились перекричать их, и одновременно тысячи смертельно больных застонали от дикой боли и предчувствия неминуемой смерти – ужасная, завораживающая какофония войны.

Конница Гая Лелия вломилась в ряды правого фланга противника.

Гелон твердо держал свой меч. Он не боялся нисколько – всеобщее помешательство охватило его. Кинувшийся на него мавр, несшийся на красивом, породистом тонконогом коне, пытавшийся в бешенстве рубануть молодого римлянина по голове, натолкнулся на спокойствие и уверенность: Гелон легко парировал удар и молниеносно воткнул свой меч в открывшийся незащищенный бок темнокожего воина. Странно посмотрев на него, противник тяжело рухнул вниз. «С почином, тебя, Тиберий, – радостно поздравил Гелон себя по-латыни. – Кто следующий?..».

Но стычка была недолгой: конница правого крыла карфагенян, как и нумидийская на левом, кинулась бежать. Римские всадники пустились в погоню, нещадно избивая беглецов. Они не могли брать противника в плен – нужно было окончательно рассеять неприятельских кавалеристов и вернуться, чтобы ударить в тыл пехоте.

Гелон развлекался, догоняя улепетывавших врагов-соплеменников и срубая им головы на скаку. Таково правило войны: кто бежит, тот заведомо обречен. И только боги определят, кому дать шанс выжить, а кого подставить под мечи легионеров.

Тем временем первую шеренгу армии Ганнибала окончательно потеснили гастаты, и среди варваров началась паника.

– Нас предали! – вопил один из вождей галлов, бочкообразный Глазобрин. – Никто из тыла не приходит к нам на замену!

– Нас намеренно подставили под мечи легионеров и не дают поддержки! – паниковали на другом конце лигуры.

– Братья, надо прорываться обратно! – дружно кричали балеарцы.

Но прорываться было некуда: впереди – легионы, сзади – карфагеняне и ливийцы, не желающие пропускать усталых северных дикарей в тыл. Среди воинов Ганнибала началась междоусобица: первые ряды варваров еще пытались отбиваться от римлян, последние же, развернувшись, с криком ринулись на вторую шеренгу союзников.

Бойня завязалась с новой силой. Громоздились горы трупов – солдаты гибли, как от вражеских мечей, так и от оружия своих товарищей. Поражение Ганнибала становилось все белее очевидным.

В довершение ко всему вернулись всадники Масиниссы и Гая Лелия, ударив в тыл стоящим в резерве брутийцам.

Пунийцев бы резали с двух сторон, если бы все шло гладко у порядком уставшей пехоты Сципиона: строй римлян нарушился, и гастаты с принципами уступили место триариям – элите легионов. Но тут ветераны Ганнибала, опытные и свежие, с ходу вошли в бой, сразу показав, кто умеет лучше сражаться в одиночных поединках.

Гелон, напирая конем на мощного ливийца, просчитался: тот умело закрылся щитом и сильным ударом копья чуть не выбил его из седла. Его товарищ – по-видимому, испанец – нанес удар фалькатой в бок рысаку молодого римлянина. Испуганный, ошалевший от боли конь поскользнулся на мокрой от крови траве и повалился на бок.

«Все, конец! – успел подумать Гелон. – Скоро я встречусь с отцом…».

Тит Юний давно заметил Тиберия Младшего и искоса наблюдал за ним, помня обещание, данное Фонтею. Он видел, как на сына легата кинулся какой-то ливиец, чтобы добить лежащего всадника, не успевавшего выдернуть ногу из-под брыкающегося от боли коня. Перепрыгивая через лежащих повсюду убитых и раненых, центурион успел достать мечом врага, слегка задев его спину, и когда тот обернулся, вступил с ним в поединок, одновременно оттирая от Тиберия испанца.