Радченков О.М.: "Тайна сенатора Карфагена"

Сейчас он в десятый раз проверял готовность своих подчиненных к решающей битве. Рядом с ним гарцевал на своем резвом малорослом коне Карталон, тревожно вглядываясь вдаль.

Они тоже только что узнали, что им придется сражаться с соплеменниками.

– Отец, нам придется биться с земляками! – вскричал юноша.

– Успокойся, Карталон, – невозмутимо ответил Гауда. – В отличие от других народов, считающих нумидийцев одной огромной дикой массой, наши воины четко делят соплеменников на своих и чужих. Те, кто ранее был под властью Сифакса и не остался предан Масиниссе, никогда не были, да и не будут, для нас своими. Их нужно уничтожать, как велят нам жестокие обычаи Нумидии.

– Хорошо, тогда это будет славная битва, – храбрился Карталон.

– Эй, вояка! – оскалил зубы Гауда. – Ты, главное, держись подле меня, не то Верика мне голову снесет, если я тебя потеряю.

– Я уже взрослый, чтобы быть под твоей опекой! – возмутился пасынок. – Три года мы сражались с тобой бок о бок, постоянно подвергаясь смертельной опасности. Чем этот день отличается от других?!

– Ничем. Но помни мои слова! – жестко ответил Гауда.

В это время на другом фланге римской армии всадники Гая Лелия выстроились в ровную линию и терпеливо ждали начала сражения. В отличие от нумидийцев здесь никто не гарцевал, не резвился и не шумел. Даже кони были под стать своим хозяевам – невозмутимые и дисциплинированные.

Тиберий Младший немного волновался – это его первое большое сражение. За прошедшие полгода он закалился в походах, стал единым целым со своей декурией и спиной постоянно чувствовал поддержку боевых товарищей.

Ему пришлось пережить неожиданную гибель отца на этой войне, и он испытывал ненависть к своим бывшим соплеменникам. Став настоящим римлянином, Гелон напрочь забыл все карфагенские обычаи и не чувствовал никаких угрызений совести от того, что ему придется сражаться с пунийцами. К тому же он знал, что количество граждан Карфагена в общей массе оплаченных наемников, стоявших перед ними, ничтожно мало.

Гелон не встречался со своим братом: нумидийцы три дня назад присоединились к Сципиону и встали отдельным лагерем. Впрочем, если бы они и встретились, то вряд ли узнали бы друг друга. Гелон сейчас был отпрыском аристократической римской фамилии – облаченный в стандартные доспехи знатных всадников, ухоженный, постриженный на римский манер и светлокожий от нежаркого италийского солнца. Карталон, как и его соплеменники, был одет в широкие нумидийские одежды – со шкурой леопарда на плече, с загорелым лицом, обрамленным множеством мелких аккуратных косичек. Единственное, что их объединяло – красивые черты лица, доставшиеся от матери, и одинаково искусное владение мечом, переданное им Мисдесом со своей кровью.

Раздался приветственный шум – перед армией появился Сципион. Его благородное мужественное лицо, яркий пурпурный плащ, покрывавший круп внушительного белого жеребца, плюмаж из высоких перьев выгодно оттеняли полководца на фоне всадников сопровождения.

– Граждане и союзники великого Рима! – громко обратился он к армии, крепкой рукой сдерживая гарцевавшего коня. – Сегодня знаменательный день в истории нашей страны. Сегодня, здесь, на этом поле, мы с вами решаем, кому править миром, а кому стать послушным вассалом победителя. Перед вами стоит армия Ганнибала. Но это – не дисциплинированные воины, а всякие отбросы, набранные со всех концов света. Их ничто не связывает, только жажда наживы! Победы Ганнибала канули в далекое прошлое. Уже двенадцать лет он терпит поражения от славных воинов Рима. Его лучшие силы полегли в Италии под мечами ваших отцов и братьев. Вы же последние годы не знаете поражений. Вы – гордость Рима! Вы – его оплот в этой стране!

Сципион перевел дух. Потом, набрав в легкие побольше воздуха, сменил тон с торжественного на угрожающий:

– Но если среди вас есть трусы, то задумайтесь над моими словами. Не забывайте, что случится, если боги обратят на нас свой гнев, и мы потерпим поражение. Пунийцы – это не благородные римляне, вас не будут брать в плен, и обменивать на золото. Всех вас ждет лютая смерть от изощренных казней и пыток. Так что помните! И сражайтесь, как львы, за великий Рим!..

Армия взорвалась криками, восславляющими полководца, воздух наполнился звоном от ударов коротких испанских мечей о римские щиты.

В это время на левом фланге армии Ганнибала Мисдес говорил своему брату:

– Скажи им ободряющие слова на их языке, иначе боевой дух наших нумидийцев никогда не поднимется.