Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

Случайность? Может быть, не знаю, — Петраков ловко подцепил на вилку грибочек и любовался им как ребенок.

— Выпьем, Николай Яковлевич?

— Ответьте! — наседал Петраков.

— Думаю, нет… не случайность…

— И я так думаю! Январь 89-го… — какая скорость, да? Записка Власова, Шенина и Бакланова, я ее читал и помню наизусть:

«Обеспеченность сырьем, материалами в автомобильной и легкой промышленности Советского Союза составляет не более 25 %. Строителям нажилье и объекты соцкультбыта приходится лишь 30 % ресурсов. Многие предприятия, по словам министров, тт. Паничева, Пугина, Давлетовой, вот-вот встанут…»

А где ресурсы? Где? Куда делись?

Как где? Через кооперативы ушли за рубеж. И обрушился весь рынок страны. Внутренний.

Что делают наш дорогой Совмин и Рыжков, когда рынок поплыл? Из закромов Родины, Иван Михайлович (опять закрома)… Рыжков выделяет золото на покупку продовольствия. За границей. И наши собственные продукты (мясо, рыба, хлеб) теперь повсеместно оформляются как «забугорные».

Суда загружаются в портах Таллина и Риги, огибают Европу и приходят, Иван Михайлович, в наш любимый город Одессу, «город каштанов и куплетистов», где по документам русская пшеница становится импортной, канадской, и по цене соответствующей: 120–140 долларов за тонну…

Прелесть? Детектив!

Петраков внимательно смотрел на Чуприянова; он тяжело уставился на полную рюмку и думал о чем-то нерадостном.

— Вот он, 88-й год, — закончил Петраков. — И встали наши заводы намертво, Иван Михайлович, не мне вам говорить, особенно — в Центральной России. Все связи оборвались. Ну а в ответ… что? — Правильно, — как по команде повсюду возникают народные фронты. Люди же без работы! Куда они идут? На улицу! Только в одном Куйбышеве на митинг протеста собрались, помню, 70 тысяч граждан. Такого и в 17-м не было!

Чуприянов молчал…

Он и в самом деле не знал, что сказать.

Тикали на стене старые ходики, висели фотографии, тоже старые, а в окне истерически билась жирная муха.

На дворе — снег, а в окне — муха. Как это так?

— Словно… о какой-то другой стране говорите, — протянул наконец Чуприянов. — А мы тут… жили-жили, что-то замечали, что-то знали, не замечали, и все чего-то ждали, ждали…

— До полного развала страны оставалось тогда два года, — заключил Петраков.

— А Егор Тимурович, значит… и до нас… добрался? — вздохнул Чуприянов. — Да, у Москвы у вашей… длинные руки!

Ему хотелось поменять тему.

— Приватизационный чек — десять тысяч рублей! — откликнулся Петраков.

Теперь он приналег на картошку и был очень-очень доволен.

— Хороший человек, — хмыкнул Чуприянов. — А цифры откуда?

— Сдуру, Иван Михайлович, сдуру. Откуда же еще? Но ведь это не рубли. Не вполне рубли. Так просто слово использовали…

Они чокнулись и выпили. Каждый до дна.

— Как так? — не понял Чуприянов. — А что тогда этот чек, если не рубли, — можно спросить?

— Никто не ответит. Потому что никто не знает.

…Такой стол может быть, конечно, только в России! Все либо с огорода, с грядки, либо — из леса. Россия никогда не умрет от голода, главное богатство страны — это не нефть и газ, а лес, луга, озера, реки. И самое чудесное на русском столе — это, конечно, моченые яблоки. Только никто не знает, как их подавать: как десерт или как закуску!

— Рубль есть рубль, — вздохнул Чуприянов. — В России царей не было… и манифестов, а рубль уже был. Если это не рубль, значит, не пишите, москвичи… на вашем фантике, что это рубль. Чего ж людей дурить? Приватизационный талон… или… как?

— Ваучер, — засмеялся Петраков. — У Гайдара знакомый есть, Джефри Сакс. Проводил приватизацию в Польше. И в Боливии. Везде — с катастрофическими последствиями для экономики. Он и предложил назвать эту счастливую бумажку ваучером; словечко непонятное, но солидное…

Чуприянов опять разлил по «клюковке».

— Я давно понял, России надо бояться тех слов, которых она прежде не знала, Николай Яковлевич…

— Хорошо сказано, однако. Выпьем?

— Выпьем, — согласился Чуприянов.

Ваучеры — это Милтон Фридман, Иван Михайлович, чикагская школа: из страны социальной сделать — побыстрее — страну либеральную. Вот задача…

— Ваучер, надо же… — удивлялся Чуприянов. — Замечательные слова: «Не влезай, убьет!», на английский, как известно, не переводятся: не в силах англичане понять, о чем идет речь.

— Рыбу кидай, — повернулся Чуприянов к Катюхе. — И водку в уху, лучше полстакана, — да?..