Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

— Может, вернемся и… подпишем?..

Рейган был очень серьезен:

— Так дела не делаются, мистер Горбачев…

Из его глаз текли слезы.

Впереди — выборы Президента Соединенных Штатов, и договор о сокращении ракет, о ликвидации «Оки» (будущего «Ярел») был ему жизненно необходим.

Что Горбачев и Рейган скажут сейчас миру? Там, в саду, их ждут журналисты, там около ста телекамер… — в тот момент, когда Горбачев, Рейган, Бейкер и Шеварднадзе спускались вниз, на пресс-конференцию, Бейкер нашел слова, сразу успокоившие все человечество:

— Это поражение-больше чем победа!

Красиво? Очень красиво. И понимай как хочешь, что это значит: каждый читатель «Гамлета» есть как бы новый его автор…

По заказу партии Александр Александрович Фадеев сочинил, как известно, «Молодую гвардию». Но роль самой партии там, на Украине, в брошенном под ноги наступавшим немцам Краснодоне, не нашел.

Искал. И не нашел.

Какая, к черту, партия, если все бежали как сумасшедшие? Коммунисты — прежде всего. Это Виктор Гришин, в 41-м-первый секретарь Серпуховского ГК КПСС-ушел из осажденного города последним. Так было не везде, в Краснодоне-не так, Фадеев решил не врать.

Иосиф Виссарионович рассердился:

— Вы говно, товарищ Фадеев. А не писатель.

Члены Политбюро согласно закивали головами…

И закружился Александр Александрович в штормовом вихре! Скорее на дачу, за письменный стол, работать… то есть — вернуть «роль партии» в брошенный Краснодон.

Вернул. За неделю.

Лидия Сейфуллина, автор «Виренеи», говорила правду в лицо:

— Как же ты мог, Саша?! Как ты мог?!

— Молчи, дура! — кричал Фадеев. — Молчи, мы поссоримся! Я коммунист, понимаешь? И хочу им остаться!..

«Говорила лиса мужику: дай мне лапку на воз положить, а уж вся-то я и сама вспрыгну…»

В холодную майскую ночь 1956 года опрокинул Александр Александрович один за другим два стакана водки и — застрелился, заслоняя подушкой наградной револьвер. Он думал, что подушка заглушит выстрел, в соседних комнатах спали дети. Из-под двери кабинета Фадеева в детские спальни покатились струйки крови…

«Кто не с нами, тот против нас… «— разве это в России не норма? «Кто не выйдет на Днепр креститься, тот мне враг…» — разве не так стращал Киев князь Владимир? И поддался народ, куда денешься: крещение — поддался, революция — поддался; кто не с нами, тот враг…

Попов чувствовал: Президент им брезгует. 19 августа 1991-го, вечером, все руководители России спустились в бункер под цоколем Белого дома. Гекачеписты так и не решились на штурм. Да и кто бы решился: Янаев? Крючков? Павлов? Лукьянов? Бакланов?

Там, на площади, безоружные защитники: единственное оружие этих людей-они сами. А здесь, в бункере, много водки, коньяка, накрыты столы, работает телевизор.

Гавриил Харитонович напился — от страха, наверное, — так, что прямо здесь же, при всех, обмочился. Потом подполз к Ельцину (ходить он не мог), умоляя дать ему охрану и отпустить его домой.

Отпустили.

Чтоб не вонял.

В 1992 году было зафиксировано 2,5 тысячи убийств, связанных с приватизацией. О «правах» на столицу заявляют все кому не лень: тамбовская, курганская, подольская группировки, «дальневосточный общак», рязанские СЛОНы…

Ляле Дроздовой было 16, когда она оказалась у маршала в постели. Скоро Ляля родит Берии дочь, он тут же подарит ей квартиру на Тверской, и Ляля станет его гражданской женой. По свидетельству Ирины Анатольевны Луначарской, соседки Дроздовой, она всегда, и пьяная, и трезвая, утверждала, что Берия — лучший мужчина в ее жизни. Правда, любовь и страсть не мешал и Дроздовой говорить-и писать-о Берии разные гадости (не всегда придуманные, кстати говоря) в кабинетах Лубянки.

В своих дневниках Берия называл девушек «ляльками». Решением правительства его дневник (настоял Полторанин, ибо многие «ляльки»-живы и здоровы), так вот: специальным решением кабинета Гайдара дневники Саркисова засекречены до 2028 года. (Прим, ред.)

Академик Лев Ландау, главный теоретик советского «атомного проекта», открывший те решения (уравнение для продукта детонации), благодаря которым атомная бомба действительно стала бомбой, Ландау (об этом знали абсолютно все) мгновенно скисал без ярких сексуальных «взрывов» и — внимание! — не мог нормально работать.

Все его мысли вдруг как-то высыхали — это психология творчества, если угодно, может быть-условие творчества. Ландау обожал Кору, свою жену… но без женщин Ландау не мог, только с женщинами этот гений освобождался от груза своих великих открытий, иссушивших мозг, только с женщинами он становился легким, как пробка, и буквально парил в небесах.