Е Ефимов - Два года из жизни Андрея Ромашова

Послышался шум автомобилей, звон колокола, стук колес конных упряжек по булыжной мостовой. Это подъехали сразу две городские пожарные команды. Вот и свои — чекисты — прибыли. Однако все только останавливались и смотрели. Сделать что-либо было невозможно: бурное пламя перекинулось на огромное деревянное здание стоящего рядом склада и на длинные корпуса уланских казарм. Вскоре вокруг бушевало необъятное море огня. Толпа подалась от жара назад. По крышам близко расположенных домов забегали люди с ведрами — поливали, чтобы не занялось.

К Андрею подошел Никита:

— Ты что? В каком виде?

— Бандюги, св-волочи, стреляли. — Андрей с трудом разлеплял губы, стараясь унять озноб. — В к-канаву в-влете-е-ел… А п-потом эт-то, — он кивнул на пожар.

— Да ты болен, видно, совсем. Иди домой, без тебя тут разберемся.

Андрей с трудом выбрался из толпы и, шатаясь, словно пьяный, побрел к своему дому…

— Выполнила просьбу — была у твоего спасителя, — говорит Зое тетя Оля, удобно расположившись с папиросой в руке в глубоком кресле. — Даже не ожидала, что у простых мужланов дом может быть такой — просторный, чистый. Вот детей у них, как полагается, целая куча.

— Тетя, тетечка, не отвлекайтесь. Как Андрюша? Я же вас не о доме просила узнать, а о нем. Третья неделя, как исчез.

— Жив твой Андрей. Только болен очень, без сознания лежит. Его мать… Миловидная женщина у него мать, весьма. Лицо круглое, смуглая такая, брюнетка. И моложавая. Не скажешь, что детей у нее столько…

— Что его мать говорила, почему он без сознания?

— Вечно ты прерываешь… Ага, она сказала, что доктор определил воспаление легких. Он где-то промок. Его лечат, но ему становится все хуже…

— Хуже?

— Да, да. Теперь предполагают, что испанка примешалась. Как бы не умер, бедняга…

Доктор Сазонов долго не мог понять, чего от него хочет дочь.

— Его же лечат, зачем я там?

— Но доктор не может определить, что у него. И он умрет…

— Ну вот еще! Неудобно мне самовольно вмешиваться, когда другой врач лечит.

— Удобно! Папа, он мне дважды спасал жизнь. И потом…

— Что потом?

— Я люблю его, понимаешь, люблю!..

— Любишь? А как же Вадим? Ведь вы помолвлены.

— Он подлый трус, бросил меня тогда. И лжец! Мне недавно рассказали: видели его с какой-то девицей, такой, знаешь… И потом он на Северный Выгон зачастил — к гадалке ходит, водку пьет. Что за гадалка, у которой выпивают?..

— Просто парень красивый, вот девицы из зависти и наговаривают.

— Возможно. Но мне и Оля Смышляева говорила. У нее самой жених, что ей завидовать…

Через час Евдокия Борисовна с удивлением открыла дверь самому известному в городе доктору.

— Пока я вымою руки, поставьте ему, пожалуйста, градусник, распоряжался он. Сейчас послушаем вас, молодой человек… Прошу всех покинуть комнату.

Когда Сазонов вышел от Андрея, домочадцы с тревогой ожидали его в большой комнате.

— У юноши двустороннее воспаление легких. Но… — Сазонов сделал паузу и сквозь очки строго посмотрел на всех. — Но положение чрезвычайно осложняется тем, что у него еще сыпной тиф. Не сегодня завтра будет кризис. Я ему сделал укол, нужны еще лекарства. Вот рецепты… Дежурить у его постели следует целые сутки. Понятно? Завтра в это время я приду снова…

Через несколько суток Андрей впервые за две недели пришел в сознание и открыл глаза. А спустя еще неделю он, пошатываясь от слабости, уже бродил по дому и жадно поедал все, что ему подкладывали мать и бабка.

Особенно его поразило известие о том, что к нему приходил несколько раз сам доктор Сазонов.

— Кто его звал?

— Не знаю, — ответила Евдокия Борисовна. — Пришел и сразу тут командовать принялся. Зато вылечил он тебя, спас!

— Это Зоя, она!

— Какая Зоя?

Андрей так и не ответил матери — в комнату вошел Золотухин.

— Никита!..

— Он самый, собственной его величества персоной. Значит, выкарабкался, добрый молодец? Вишь как тебя прихватило — и сыпняк, и воспаление легких, все вместе. Да, а Сазонов, оказывается, мужик правильный, дело свое знает. Я-то его за буржуя недорезанного считал.

— Да нет…

— Знаю, знаю. Ты уж помолчи. Тут ребята тебе кое-что прислали. Небось с разносолами у вас в доме не ахти…

— Никита, а что с манежем?

— Сгорел, братишка, дотла… А почему — только догадываться можем. Думают, сторож бензином хотел спекульнуть и стал его переливать из бочки. То ли он при этом спичку зажег, то ли курил, но, в общем, взрыв получился хороший. А там этого горючего знаешь сколько было!