Сергей Галихин: Два вечера - два дня из жизни кота

Только люди не могут договориться между собой. Кошки, собаки, птицы и даже рыбы легко понимают друг друга.

Среди деревьев, людей и машин, вытянув вперёд шею, прижав уши и держа хвост трубой, почти не касаясь лапами земли, с невероятно большой скоростью двигалось «нечто». Следом, ничуть не медленнее, но всё же несколько отставая, топая, как лошадь, бежал доберман. Расстояние между ними неумолимо сокращалось. Осознав это, «нечто» сделало над собой усилие и через несколько мгновений пулей взлетело на тополь. Доберман не ожидая такого финиша еле успел отклониться в сторону, чтобы не встретиться с деревом. Запутавшись сразу в четырёх лапах, он принялся тормозить, вздымая серое облако пыли.

«Нечто», тяжело дыша, встряхнулось, и из пыли возникли усы, уши, лапы и, конечно же, хвост. Белые, с серыми и рыжими пятнами. Всё вместе дворовые мальчишки и маленькая девочка Галя называли Тимкой, а Галины папа и мама котом Тимофеем.

Только что он выполнил своё давнее желание: подкараулив подлого добермана, Тимка от всей души укусил его заднюю лапу. Он долго ждал этого мгновенья. Почти двадцать минут ушло на подкрадывание. Это была не простая кошачья месть, а настоящее дело чести.

В начале июня доберман по кличке Ричард долго издевался над Тимкой, когда тот возвращался домой, наколов лапку. Ричард то лязгал зубищами над его головой, то придавливал к земле когтистой лапой, то норовил укусить за хвост. Тогда неожиданного фырка кота хватило, чтобы пёс отпрянул в сторону.

Тимке этого времени хватило, чтобы запрыгнуть на карниз, а затем в открытую форточку.

Но сейчас с лапами было всё в порядке. Ах, какое это наслаждение для кота — погрузить свои зубы в упругие ткани мышц собаки! И вот теперь, ехидно и удовлетворённо улыбаясь глазками, Тимка сидел на толстой ветке тополя, в недосягаемости для врага, и тяжело дышал. Доберману было не смешно.

— Что глазёнки выпучил? Сейчас спустишься и я из тебя коврик сделаю.

— А зачем мне спускаться?

— Как за чем? Домой идти.

— Ричард, а почему у тебя имя такое странное?

— Мой прадедушка жил в Англии! Его даже королева гладила по шерстке! — это была любимая тема Ричарда. — Не заговаривай зубы. Тебе это не поможет.

— Да, Ричард, шерстка у тебя хорошая. И родословная длинная. Даже бегаешь ты быстро. Вот только думаешь медленно.

После этих слов Тимка с лёгкостью и изяществом прыгнул на одну ветку выше, с неё — на ветку соседней берёзы. Затем прошелся по дереву от одного края кроны до другого, и спустился веткой ниже. Опять же по ветке, вышагивая, словно манекенщица на подиуме, пошел к открытой форточке квартиры, в которой жил.

Ричард метался внизу, даже не пытаясь допрыгнуть до кота. Он лишь поскуливал, переваривая то оскорбление, которое ему снова нанес кот.

— Ну, погоди! Попадёшься еще, — сквозь зубы процедил доберман.

Будучи уже на подоконнике, Тимка развернулся, прыгнул назад в форточку и явно издеваясь мяукнул:

— Не зли меня. Укушу! — и скрылся в квартире.

Ричард хотел было гавкнуть, но не стал унижаться, лишь удрученно повесив голову, побрёл к своей хозяйке.

Дома царили тишина и покой. Лучи вечернего солнца мягко падали на любимое Тимкино кресло. Сходив на кухню и напившись из блюдечка воды, кот запрыгнул на кресло. Свалившись на бок, Тимка принялся облизывать лапы и умываться. Вскоре пришла с работы мама. Тимка поднял было голову навстречу чудесному запаху копченостей, доносившемуся из сумок, но потом решил, что слишком устал и продолжил свои гигиенические процедуры.

На улице, весело смеясь, играли дети. Тимка лежал на боку, не опуская головы и прикрыв глаза, дремал. От того, что произошло час назад, ему было хорошо. Очень хорошо.

Сегодняшний вечер предвещал большую суматоху. Завтра утром вся семья, а это значит и кот, должна была ехать в деревню. Бабушка Надя и дедушка Гриша уже заждались свою внучку, а Тимка заждался парного молока, черепичной крыши и деревенских просторов.

Солнечным летним утром старенький «Москвич» выехал из душного и шумного города. Тимка сначала сидел на коленях у Галинки, но позже перебрался на своё любимое место — полочку у заднего стекла. Там он был полноправным хозяином. Если возникало желание, то с полочки было очень удобно играть Галинкиными косичками. Там почти всегда тепло, если есть солнце, а главное — обзор. Тимка очень любил смотреть на дорогу, точнее, на проезжающие мимо машины. Они всё ехали и ехали, из ниоткуда в никуда, и каждую из них Тимка провожал пристальным взглядом.