Робин Янг - Реквием

— А мы уже действуем.

Робер сдержанно рассмеялся.

— Пожалуй, ты прав.

Они отвернулись от костра и начали протискиваться сквозь толпу. Уилл без трости ходить уже не мог — давали знать полученные в королевской тюрьме увечья. Отойдя подальше, он передал Роберу сумку.

Когда тот забрасывал ее на плечо, она раскрылась, и на мгновение мелькнула белая ткань.

— Надену в последний раз, — тихо проговорил он.

— Жаль, я не могу это сделать с тобой, — сказал Уилл.

— Мне тоже жаль, — ответил Робер и кивнул на ожидавших в конце улицы двух крепких мужчин в таких же темных шерстяных плащах, как на нем и на Уилле. — Но мне помогут эти славные рыцари. — Он кивнул. — Дело должно быть сделано. Ты принял правильное решение. Крестовый поход надо остановить.

— И одновременно отомстить тирану.

Друзья пожали руки. Уилл дождался, когда Робер и его рыцари исчезнут за углом, и пошел прямо. А сзади костер продолжал пожирать тела двух последних героев Темпла.

Доминиканское приорство в окрестностях Карпентраса, королевство Франция 20 апреля 1314 года от РХ.

— Боюсь, ваша милость, помочь его святейшеству я уже не силах, — тихо произнес лекарь. — Путешествие из Парижа окончательно доконало понтифика.

Кардинал кивнул:

— Мы будем молиться за его душу.

Он сделал знак двум доминиканцам в черных сутанах проводить лекаря и вошел в покои, где у большой постели стояли еще три кардинала Священной коллегии.

Папа Климент лежал с полузакрытыми глазами. Его покрытое смертельной бледностью лицо было лишено плоти и крови. Все съела болезнь, терзавшая понтифика много лет. Она превратила его тело в пустую скорлупу, где еще каким-то чудом слабо дребезжали планы и надежды. Когда вошедший кардинал взял его руку, он пошевелился и прерывисто задышал.

Снаружи колокол возвестил о службе девятого часа. В отдалении захлопали двери — монахи отправлялись на молитву. Глаза Климента открылись. Минуя склоненные головы кардиналов, он остановил взгляд на висевшей в ногах кровати картине — вышитом на шелке изображении Иерусалима. По его щеке скатилась слеза.

— Нет, — прошептал он, вглядываясь в возносящиеся в небо золотые купола. — Уходить рано. Я должен это увидеть.

— Что вы сказали, ваше святейшество? — спросил один из кардиналов, наклонившись.

Климент чуть повернул к нему голову.

— Ведь я обещал Раулю.

— Кто такой Рауль? — мягко проговорил кардинал, державший руку папы. Остальные печально качали головами.

Когда колокол перестал звонить, рука папы выскользнула и вяло упала на простыню.

Замок Винсеннес, королевство Франция 29 августа 1314 года от Р.Х.

Оставив охотничью группу далеко позади, Филипп пустил белую кобылу во весь опор. Ему не терпелось оказаться в лесу. Он мчался галопом по вьющейся между деревьев дорожке, сжав поводья в одной руке. На другой, согнутой в локте, сидел сокол-сапсан, подарок зятя Эдуарда. После смерти Мейден в прошлом году Филипп ни разу не охотился и сильно стосковался по милой его сердцу забаве. Сэр Генри как следует обучил сокола, и теперь предстояло проверить его характер.

Многие месяцы король сидел безвылазно в Париже, чувствуя себя запертым в клетке. Смерть папы Климента осложнила дела. Понтифик издал буллу, объявляющую переход богатств Темпла к госпитальерам, но не было документа об утверждении Филиппа великим магистром этого ордена. Король чуть ли не каждый день призывал к себе Гийома де Плезьяна и Пьера Дюбуа, требуя решить проблему. Наконец ловкие законники нашли выход, представив госпитальерам длинный список расходов и судебных издержек, какие имел король, занимаясь делами тамплиеров. Если рыцари святого Иоанна желают получить во владение собственность Темпла, то должны эти расходы компенсировать. В конце концов Филипп получил все, что хотел. Смерть Климента освободила его от необходимости притворяться, будто он занимается подготовкой Крестового похода, а госпитальеры медленно наполняли монетами опустевшие королевские сундуки.

Филипп скакал, морщась от уколов власяницы. Он некоторое время ее не носил и отвык. Сквозь листву просвечивало розовато-золотистое небо. Солнце только начало подниматься. Днем опять будет жара, но сейчас окутанный туманом и омытый росой лес казался ему бесплотным, неземным, сотканным из серебряных паутин и перемещающихся теней. С деревьев резко взлетали испуганные топотом его коня птицы. Услышав сзади лай собак, Филипп обернулся. Никого из охотничьей группы не было видно. Тогда он развернул кобылу и поскакал назад, откуда слышались крики и рев рожка. Группа собралась на опушке. Егеря с трудом сдерживали собак.