Виктор Шкловский - О мастерах старинных 1714 – 1812

– Подошли мы к Азову и сражались в разных боях и раз позабыли свою оборону – крепкий воинский строй – пошли турок бить вроссыпь. И я тем случаем попал в плен.

– Без тебя Азов взяли?

– Без меня. А меня, сироту, заковали и посадили в галерное нутро, у короткого нижнего весла, и дуло на меня из дыры весельной то теплом, то холодом. Кормили меня, сироту, бобами недоваренными… Прознали раз турки, что я плотническое дело разумею, сняли с меня кандалы. Начал я ходить по галере – конопатку править, доски чинить. И увидел я тут небо и волны короткие и крутые, и увидел на быстром проливе басурманский город Стамбул, а по-нашему, по-правильному – Царьград. Отняли его турки у православных. Плыли дальше, и раз сломался у нашего корабля руль на камне в великую бурю. Спустили меня турки на веревке руль чинить. Я смотрю – галера наша качается, скрипит, руль еле держится, а меня волной так о борт и бьет. «Ну, где наша не пропадала!» – сказал я сам себе. Подрубил я, сирота, веревку, подрубил басурманский руль, и унесло меня к берегу на тех рулевых досках и било белыми волнами о черный камень, било и кровавило. Что с галерой стало, стольник, не знаю. А меня вынесло на берег. Вижу, люди крестятся православным крестом и говорят вроде как по-нашему, только не совсем, и зовутся болгарцами. Одели они меня по-своему, напоили, и пошел я через разные славянские земли и через Валашскую землю на нашу границу. Тут объявился я стольнику Грибоедову. Допросили меня, надели на меня снова зеленый кафтан и красную епанчу, и греб я, и на острове Котлине сваи бил, и шведов колол под Полтавой штыком-багинетом, и видел, как те шведы бежали. А потом я видел триумф в Москве: горки деревянные были сделаны и ворота, и к одной горке шведского короля шпага прибита, а на ней надпись: «Побежден лучшим оружием».

– А ты грамотный?

– Как же, батюшка стольник, и читаю и пишу.

– Хорошо тогда было в Москве?

– Трубы трубят, на перекрестках костры… Мы идем – перед нами бредут пленные шведы. По снегу на санных полозьях корабли едут, и на них подымают мальчишки в матросской одеже паруса. Колокола друг друга перезванивают, а я думаю: «Много тебе еще, Батищев, воевать!» Ушел Карл к туркам, упустили его с Мазепой, и на море у шведов сил много, и стал город Питер в нашем государстве с самого краю, почитай, одним оружием огороженный. Значит, надо учиться оружие делать разное и строить разную снасть: не только дерево пилить, а и железо сверлить, сверлить сразу помногу, чтобы работный человек только железо подкладывал. Думал я много и придумал, а царю доложить не решился. Ходит он грозно и так широко, что полы кафтана на нем разлетаются, – видно, что подбиты они темными соболями.

– К бою он привык, служивый, вот и спешит. А как ты, тоже все воюешь, солдат?

– Воюю и с боя к вам пришел в Тулу – из боя морского. Про Гангут слышали в Туле?

– Слышали, да не столь явственно. Рассказывай по порядку.

– Расскажу, всемилостивейший государь мой стольник… Было то, почитай, больше месяца назад; Гангут тот – каменный нос в холодном море. Финляндия вся, почитай, вся русскими войсками занята, и генерал-адмирал Апраксин на галерах с тысячами войск шел. А на галерах наших солдаты гребли, и я греб со всеми, и встретили мы шведский флот у Гангута. У шведов кораблей линейных полтора десятка и галеры есть, а нам датчане помощи не дают; для них время сыплется, как мука, а для нас оно кровью каплет. Умыслили шведы окружить нас и прижать в тесноте к скалам. Мы уж думали галеры через каменный нос перетянуть – и начали уже дороги стлать жердями да бревнами, но тут услышали сильную пальбу, и пошел слух, что приближаются новые корабли.

– Приперли, значит! – сказал стольник.

– Нас не припрешь! – ответил солдат. – За тем каменным носом было затишно, и пошли мы на галерах вдоль берега, а шведский флот парусный стоял без ветра. Мы прошли сквозь шведов, как огонь сквозь дрова; только тем и спаслись, стольник, что борты у нас низкие – галера к воде жмется, а фрегаты в нас бить во всю мочь не могут, друг друга побить боятся… И шли мы, государь мой, через огонь и дым и окружили шведов своими галерами. Сказали мы врагу, чтобы он сдался, а он учинил великую канонаду. Свалились мы с линейными кораблями в абордажный бой. Было нам, стольник, тяжко, потому что у галер борт низкий, а у фрегатов высокий; от неприятельских пушек не то что ядрами и картечью, но и духом пороховым наших разрывало. Лезли мы, стольник, на борта и взяли шведский флот и адмирала ихнего взяли живьем. А царь вернулся в тот новостроенный город Питер и приказал спустить пехотинцев с галер. Пошел я, нижайший, со своей командой по делам и вот пришел в Тулу и буду строить, потому что размахались мы очень и страшного нам уже в мире нет, а если чего глаза боятся, то руки сделать сумеют.