Сьюзан Ховач - Башня у моря

Я, конечно, задумался, какие цели он преследует, но, поскольку с меня взять ему было нечего, я пока принял его щедрость как данность. И потом, я был уверен, он симпатизирует мне в той же мере, что и я ему, и мне казалось, что мы с ним отлично ладим. В подтверждение этого возникла маленькая неловкость, когда пришло время отправляться на воскресную мессу, но, увидев мое смущение, он тут же сказал: «Макс, я не священник, не мне тебя судить». Его слова стали для меня большим облегчением, потому что Галахер вполне мог категорически не принимать супружескую неверность. Лайам сообщил Финесу, что мы с Сарой не женаты, но ни его жена, ни девочки этого не знали. А то, что мы не пошли на мессу, они объяснили для себя нашим протестантским вероисповеданием, и потому каждое воскресное утро мы с Сарой отправлялись в церковь Троицы на Копли-сквер. Внутрь я, конечно, никогда не заходил. Пусть я и был плохим католиком, но принципы у меня оставались, и никто не смог бы обвинить меня в том, что я пересек порог церкви черных протестантов.

В середине августа Финес пригласил нас провести с ним и его семьей месяц на его вилле в Ньюпорте.

– Мы, конечно же, не можем поехать, – ответила Сара, когда я сообщил ей о приглашении. – Это будет злоупотреблением гостеприимством. Ты не считаешь, что нам пора подыскать себе жилье?

– А что плохого в том, чтобы провести месяц на море? – возразил я. – Я думал, тебе понравится.

– Нам нужно жить самим по себе, – объяснила она. – В собственном доме.

И взгляд, которым Сара окинула нашу спальню, сказал мне все.

– Они тебе не нравятся? – спросил я вдруг. – Тебе не нравится Финес и не нравится Мора. Почему?

Она не ответила.

– Сара?

– Понимаешь… – Она сделала короткое изящное движение руками и отвернулась. – Они, конечно, очень добры, – услышал я ее слова, – и очень гостеприимны, но… Максвелл, они такая дешевка! Я имею в виду, дешевка в том смысле, в котором в Нью-Йорке говорят о нуворишах…

– Спасибо, – перебил я, – я достаточно долго прожил в Нью-Йорке и понимаю значение слов «дешевые нувориши».

– Я что имею в виду… ты посмотри на этот дом! Мебель – это какой же нужно иметь вкус, чтобы выбрать такую, ужасные обои, все эти дешевые, вульгарные религиозные статуи! А попытки Моры Галахер подняться по социальной лестнице… да они просто смешны! Если она может себе позволить время от времени давать тысячу долларов на ее любимую благотворительность и внушать своим дочерям представления, которые свойственны девицам гораздо выше их положением…

Она увидела мое лицо и умолкла. Наступила пауза.

– Я не хочу выглядеть неблагодарной, – поспешила пояснить Сара. – Я не имела в виду… – Она снова замолчала. Сара крутила и крутила обручальное кольцо на пальце. – Извини, – быстро проговорила она наконец. – Да, мы можем поехать в Ньюпорт, если ты хочешь. Извини, Максвелл. Я не имела в виду то, что сказала…

– Имела, имела! Что хотела сказать, то и сказала, ты, маленькая высокомерная сучка!

Она начала плакать, повторяла, что извиняется.

– Послушай меня… – прорычал я, беря ее за плечи и встряхивая, чтобы она заткнулась. – То, что хорошо для меня, хорошо и для тебя, и если ты так не считаешь, то можешь возвращаться к своему пьянчуге-мужу голубых кровей – и баба с возу. Я всегда смогу найти себе другую женщину для постели.

Это были ужасные слова. Я знал, что ужасные, но не мог остановиться. Смотрел на нее и вдруг сквозь нее увидел прошлое, услышал голос Эйлин, которая называла мой замечательный дом лачугой, повторяла, что не должна была выходить замуж за человека ниже ее по положению. Мне показалось, будто кто-то вонзил нож в мои кишки и прокручивает там клинок.

Боль исказила лицо Сары. Рыдая, она срывала с себя одежду, предлагала мне себя, кричала, что все сделает, только чтобы я не уходил от нее.

Здравый смысл вернулся ко мне. Меня будто окатили ведром холодной воды. Я прижал ее к себе, натянул сорванный корсаж на грудь, принялся гладить волосы. Спустя время попросил у нее прощения. Я продолжал прижимать ее к себе, а когда она перестала плакать, пробормотал:

– Я никуда от тебя не уйду. Почему, ты думаешь, я подарил тебе обручальное кольцо? Ты лучшая женщина в мире, а я самый счастливый из мужчин на земле.

– Если бы мы только могли пожениться! – прорыдала она, пытаясь отереть глаза. – Если бы только… – И Сара снова заплакала.

Я сразу же понял, что у нее на уме, потому что она говорила об этом прежде.

– Дорогая моя, я думал, мы уже давно решили: то, что у нас не будет ребенка, – оно и к лучшему.