Сьюзан Ховач - Башня у моря

Эдит открыла было рот, чтобы возразить, но тут же передумала.

– Что ж, думаю, можно поразвлечься, – заметила она и смерила меня презрительно-сочувственным взглядом.

Эдит продержалась четыре часа наставлений, в течение которых отец Донал бубнил долго и серьезно своим приятным ирландским голосом обо всем на свете, кроме своей веры, а потом перед его пятым визитом я услышала, как Эдит сказала Макгоуану:

– Неужели мне и в самом деле так уж необходимо и дальше выслушивать наставления отца Донала?

– Тебе разве не нравится? – весело спросил он.

– Он самый скучный зануда из всех, кого мне доводилось видеть.

– А Сара?

– Бедняжка. Она это всерьез. Абсолютная глупость.

У меня от восторга чуть голова не закружилась. Наконец-то я встретилась с отцом Доналом наедине и, убедившись, что нас никто не подслушивает, начала говорить о Национальной лиге, и политических заключенных, и тюрьме графства Голуэй.

Глаза отца Донала округлились, а спустя какое-то время рот у него распахнулся и так и не закрывался, а сидел он на самом краешке стула.

– Храни вас Господь, миледи, – выдавил он наконец. Моя речь настолько его ошарашила, что никакие другие слова не приходили ему в голову. – Храни вас Господь.

– Уверена, Он меня сохранит, если нам сначала удастся освободить Драммонда. Послушайте, отец Донал, у меня есть план. Я хочу, чтобы Драммонд отправился в Нью-Йорк и передал послание моему брату. Это очень важно для моей безопасности и безопасности моих детей. И это нужно держать в абсолютной тайне, потому что, если Макгоуан узнает, я не сомневаюсь, мы все будем убиты в наших кроватях. Если блэкбутеры, или Братство, или как уж они там себя теперь называют, смогут организовать побег Драммонда в Америку…

– Миледи, тут есть одна проблема, но я молю Бога, чтобы у вас были средства для ее разрешения. На это потребуется много денег.

– Сколько?

Он задумался:

– Это на взятки. Для нескольких человек. Каждый следующий просит больше, чем предыдущий. Мы живем в ужасном мире, и любовь к деньгам…

– Сто фунтов?

– Не меньше, миледи.

Но денег у меня не было, а мои ожерелья, браслеты, серьги и диадемы были проданы для нужд сада Патрика и мрамора для пруда с лилиями.

Я сняла обручальное и помолвочное кольца и дала их ему:

– Продайте это.

Он остолбенел:

– Миледи, вы не можете…

– Я хочу, чтобы Драммонд вышел из тюрьмы и отправился в Америку, – отрезала я. – Все, что у меня есть, зависит от этого.

– Но ваш муж спросит вас про кольца…

– Он и не заметит.

– Мистер Макгоуан может заметить, – напомнил отец Донал.

Мы посмотрели друг на друга.

– Скажу ему, что потеряла их, и он не сумеет доказать, что это не так.

Он открыл было рот, но тут же снова закрыл.

– Я буду молиться за вас, миледи… – проговорил он и добавил, словно ему в голову пришло запоздалое соображение: – Даже если вы останетесь протестанткой.

Ничего более христианского за всю мою жизнь в Ирландии я не слышала, да к тому же из уст малообразованного сельского священника.

– Может быть, в один прекрасный день вы прочтете мессу в часовне Кашельмары, – с улыбкой сказала я, а он ответил, что будет великий день и тоже надеется на это.

Прошло немало времени, прежде чем удалось организовать побег Драммонда, но в конечном счете это пошло на пользу беглецу. К тому времени, когда все было подготовлено, наступила весна, и я знала, что мягкая погода уменьшит его неудобства на пути назад в долину.

Потому что я настаивала на том, что должна повидать его, прежде чем он уедет. Никому другому не могла я доверить моего письма Чарльзу. К тому же мне так хотелось снова увидеть его. Риск стоил того. Мысль о встрече с ним помогла мне перенести долгие месяцы заточения, и я знала: после встречи я обрету новый заряд мужества на предстоящие месяцы ожидания.

Наступил май, тринадцатое мая, и обещание лета вдохнуло волшебную жизнь в сад Патрика.

Драммонд бежал. Тюремщик смотрел в другую сторону, пока он перепиливал решетку в окне и спускал веревку, принесенную ему в камеру, а добравшись до главных ворот, он обнаружил, что они не заперты, а тюремщики спят. Снаружи его ждали люди из Братства, они в темноте провезли его в безопасное место в муравейнике Кладдаха.

Следующим вечером он перебрался в Утерард, и его в теплой хижине ждала горячая еда и место перед очагом, где он мог провести ночь.

К этому времени его уже искали, но никому, конечно, и в голову не пришло, что он отправится на север. Обыскали причалы Голуэя, прочесали Кладдах, заблокировали дорогу на Дублин, но его так и не нашли.