Ясуси Иноуэ - Пещеры тысячи будд

Синдэ вспомнил веселые улицы Бяньляна – восточной столицы империи Сун. По ним прогуливались нарядные мужчины и женщины, проплывали паланкины надменных сановников, а в кронах вязов шелестел ветерок, не приносивший с собой песка и пыли. Там были купеческие лавки, где продавалось все на свете, ряды харчевен, где устраивались всевозможные праздники и званые обеды. В кварталах у Восточной башни вечно царило оживление, на базарах торговали тканями, картинами, свитками, драгоценностями и всякой всячиной; в квартале театров ютились пять десятков шатров, каждый день шли представления. Императорская улица, Дорога варваров, ворота Суаньцзао… Синдэ застонал. Нет, он не тосковал по Бяньляну и не хотел вернуться, но при мысли о тысячах ли, отделявших его от главного города Поднебесной, стало вдруг невыносимо тяжело на душе. Как далеко! Почему это случилось с ним?

Синдэ задумался над тем, что привело его сюда, в пустыню. Но не смог припомнить, чтобы над ним тяготели какие-то непреодолимые обстоятельства, кроме его собственного выбора. Как вода с вершин стекает вниз, так и он подчинялся естественному ходу вещей – по доброй воле. Покинув Бяньлян и оказавшись на западных окраинах, принимал участие в сражениях простым солдатом армии Западного Ся, потом встал на сторону мятежников, которые вместе с ханьцами из Гуачжоу устроили заговор и собрались вступить в смертельную битву с полчищем тангутов. Если бы у него была возможность прожить жизнь заново, он бы, наверное, вновь прошел тем же путем. Синдэ не жалел о том, что ему придется погибнуть, когда Шачжоу будет разрушен. Он уже много лет путешествовал среди холмов, протянувшихся на тысячи ли от Бяньляна до Шачжоу, а теперь лежал и раздумывал о былом. Ни разу не возникало у него желания вернуться в Бяньлян. Если бы Синдэ хотел вернуться и не сумел, то получил бы право оплакивать утерянную возможность, проклинать судьбу, но он ведь остался на границе, потому что сам сделал такой выбор. Значит, так тому и быть.

Синдэ лежал, погруженный в воспоминания, пока не услышал стук в дверь. Он тут же встряхнулся и вскочил. Оруженосец Чжу Ванли сообщил, что командующий желает его видеть.

Когда Синдэ пришел в особняк полководца, расположенный в двух кварталах от монастыря, Чжу Ванли встретил его в полном воинском облачении.

– К нам приближается передовая армия тангутов. Это сообщение доставил гонец Цао Сяньшуня, который сейчас находится за стенами Шачжоу. Я сейчас же выведу войско из города. Наши силы ничтожны по сравнению с неисчислимой ратью Западного Ся, и, по всем законам воинского искусства, нам не устоять против тангутов. Тем не менее исход грядущей битвы еще не решен – не важно как, но я должен во что бы то ни стало получить голову Юань-хао, а если он умрет, его армия разбежится. – Чжу Ванли пристально посмотрел в глаза Синдэ. – Если же я погибну, ты поставишь памятник в мою честь. Помнишь наш уговор? Я-то, как видишь, не забыл клятву, которую мы дали друг другу много лет назад. Пусть это будет огромный каменный столп, чтобы каждому, кто захочет разглядеть его, приходилось поднимать глаза.

– Значит, я не буду участвовать в битве? – спросил Синдэ.

– От такого человека, как ты, мало пользы на поле брани. Я дам тебе три сотни воинов для защиты города. Оставайся здесь и жди вестей о победе.

– Но я хочу сражаться! Я заслужил это право! Мы с вами побывали не в одном бою, и вам не в чем меня упрекнуть: я никогда не был трусом.

– Глупец! – рявкнул Чжу Ванли. – Эта битва не будет похожа на другие. Я прекрасно знаю, что ты не боишься смерти, много раз меня удивляла и восхищала твоя отвага. Но я не могу позволить тебе присоединиться к нам. Оставайся в гарнизоне. Это приказ Чжу Ванли!

Синдэ не осмелился продолжить спор и молча последовал за полководцем к месту сбора.

Очевидно, приказ к выступлению был уже отдан, потому что воины спешно покидали временные жилища и бежали к главной площади. Чжу Ванли произнес краткую напутственную речь и покинул город через восточные ворота, ведя за собой более тысячи солдат. Синдэ и триста человек под его командованием вышли за ворота проводить их. Синдэ показалось, что войску Чжу Ванли не хватает боевого духа – оно было совсем не похоже на тот передовой отряд армии Западного Ся, служивший под началом старого командира. Более половины ратников были людьми Яньхуэя, плохо обученными и ни разу не участвовавшими в боевых действиях; горящие стрелы, обрушившиеся на Гуачжоу, были их первой встречей с настоящей войной, а отступление из этого города – единственным военным опытом. Чжу Ванли собрал конный полк из ханьских наемников, много лет деливших с ним тяготы службы, и отряд пехоты из гвардейцев Гуачжоу.