Ясуси Иноуэ - Пещеры тысячи будд

Пять из семнадцати храмов в Шачжоу были отведены войску на постой. Синдэ отыскал выделенную ему каморку и тотчас заснул. Пробудился он в полночь. За стенами грохотали походные барабаны. Решив, что это пришли тангуты, Синдэ выскочил на улицу. Там не было признаков атаки, отряды шачжоуских воинов через равные промежутки времени проходили по дороге перед храмом в холодном свете зимней луны.

Перед рассветом Синдэ вновь проснулся. На этот раз его разбудили крики и ржание лошадей. Он опять вышел на улицу. Небо медленно светлело. Мимо тянулись бесконечные вереницы беженцев: женщины, дети, старики. Похоже, здесь эвакуация проходила организованно. После этого Синдэ вставал лишь для того, чтобы утолить голод. С каждым часом смятение в городе усиливалось, но Синдэ уже привык к шуму и спал беспробудным сном.

Вечером следующего дня он наконец открыл глаза и почувствовал себя совершенно отдохнувшим. Его соратники, сладко зевая и потягиваясь, потихоньку выходили в город, хотя никто не получил такого приказа и можно было поспать еще. Вскоре на площади вокруг костров собралось около тысячи солдат. Появился Чжу Ванли.

– Выспался? – спросил полководец, отыскав в толпе Синдэ.

– Даже если б и захотел, не смог бы больше спать!

– Пусть остальные поспят еще одну ночь. На рассвете собери их здесь. Скорее всего, битва начнется завтра вечером или на следующее утро.

Окинув взглядом площадь, Чжу Ванли вернулся к себе, а Синдэ подошел к ближайшему костру. Он думал, там сидят воины, но это оказались люди из каравана Вэйци Гуана. Сам Гуан тоже был среди них. При виде Синдэ он поднялся и кивком пригласил его следовать за собой.

Когда они отошли от огня, купец заговорил:

– Я ищу тебя со вчерашнего дня. Ты намерен погибнуть в битве или уцелеть?

– Я не думал об этом и чувствую себя так же, как перед любым другим сражением. Не знаю, что приготовила для меня судьба. Умирать мне не хочется, но и особого желания жить нет. Будь что будет.

Синдэ сказал правду. Он понимал, что воины Чжу Ванли и Цао Сяньшуня не смогут долго сдерживать натиск тангутов, – если им удастся выстоять один или два дня, это уже будет подвиг. По всей вероятности, Шачжоу, как и Гуачжоу, сгорит дотла, большинство солдат и жителей погибнут. А пленных, коли их не убьют сразу, впереди ждут только страдания.

Внезапно он вспомнил обнаженную тангутку, которую хотели продать по частям на базаре Бяньляна много лет назад. При мысли о ее поведении перед лицом смерти сердце Синдэ наполнилось отвагой.

– Стало быть, твоя жизнь в руках судьбы? – прищурился Гуан. – Тогда отдай ожерелье мне на хранение. Если выживешь, оно спасет тебя от нужды, если погибнешь, будет потеряно навсегда. К тому же опасно брать его с собой на поле битвы – не ровен час, уронишь. За стенами Шачжоу, который не сегодня завтра обратится в прах, сплошная пустыня. С востока идут тангуты, с запада – мусульмане. – Он говорил, вопреки обыкновению, спокойно. В сумерках его бесстрастное лицо показалось Синдэ высеченным из ледяной глыбы. – Ты видел, что творится в городе? – продолжал купец. – Увлекательное зрелище. Никто не знает, что делать. Все сошли с ума. Самые смелые погрузили свои пожитки на верблюдов и лошадей и дали деру, но скоро они потеряют все. Еще до появления мусульман племена аша и лун, которые поджидают в пустыне, нападут на них. Ни у кого нет ни малейшего шанса спастись, даже у нас. Разбойники заберут животных и скарб, разденут людей догола, а потом бросят подыхать в пустыне! – Гуан понизил голос: – Но, несмотря ни на что, я знаю, как быть. Есть место, где можно спрятать сокровища. Не важно, придут мусульмане или тангуты, этому месту ничто не грозит. – Купец молча наблюдал за Синдэ, словно ожидая его ответа. Но Синдэ молчал, и Гуан снова заговорил: – Ну что? Я возьму твое ожерелье на хранение. Не бойся, себе не присвою – если выживешь, верну в целости и сохранности. Давай его сюда!

У Синдэ не было никакого желания отдавать Гуану ожерелье. Гуан заметил это и совершенно другим тоном произнес:

– Я могу сказать тебе, где спрячу ожерелье. Ты ведь согласишься, если сам будешь присутствовать при том, как я замурую его в тайнике вместе со своими драгоценностями?

– Замуруешь?

– Да. Я схороню все сокровища в надежном месте и не прикоснусь к ним, пока не кончится война.

– И где же будет тайник?

– Узнаешь, когда отдашь ожерелье. Кроме меня, об этом месте никому не известно, и, даже если весь Шачжоу превратится в поле боя, ожерелье там будет в безопасности. Не важно, сколько лет продлится война, никто его не тронет. Вот что это за место! – Очевидно, Гуан понял, что и так уже зашел в разговоре слишком далеко, поэтому можно рассказать Синдэ еще кое-что. – Прошлой ночью мои люди начали готовить для захоронения ценностей огромную пещеру. Я сказал семье Цао, что с радостью спрячу и их сокровища. Они не доверяют мне и отказались, но в конце концов сами будут молить меня о помощи. Мы выходим завтра на рассвете, и, возможно, к этому времени они передумают. Ты тоже подумай. Если не изменишь решения – считай, что сам упустил свою удачу. – На этом, даже не попрощавшись, Гуан вернулся к своим людям.