Ион Деген - Последние публикации

Начбой всю вину взвалил на себя. А генерал только укоризненно покачал головой и сказал совсем не то и не так, как в таких случаях говорят генералы:

— Как же это вы, интеллигентный человек, могли допустить, чтобы картину Боттичелли гноили в этой сырости?

Все в этот день было необычным. Даже генерал оказался каким-то не настоящим. Он ушел, приказав не прикасаться к картине. И все ушли из землянки. Не предполагали мы, выкопав ее, что здесь побывает такое количество начальства.

К полудню следующего дня вместе с вчерашними политотдельцами к нам ввалились два веселых москвича в полувоенной форме. Сказали, что генерал-лейтенант самолетом срочно доставил их на фронт. Художники-реставраторы. Стояли они перед распоротой Мадонной, ахали да охали. Много разных слов непонятных говорили. Поругивали меня слегка. Но выпить с нами не отказались. Неплохие дядьки. Потом с двух сторон залепили картину чем-то пахнущим медом, заколотили в небольшой плоский ящик и увезли.

До самого наступления не было для меня места постылее нашей землянки. А как я любил ее до этого случая! Как украшала ее картина!

Иногда по ночам, когда землянка вздрагивала от близких разрывов, я просыпался, включал трехсветный трофейный фонарик и смотрел на Мадонну. Смотрел на нее, освещенную зеленым светом. Смотрел на освещенную красным. Но больше всего она нравилась мне в обычном — в белом. Ребята поглядывали на меня и молчали. Пойди пойми их. Посмотри я на фотографию какой-нибудь девушки, они бы растрезвонили по всей бригаде, что, мол, Счастливчик наконец-то втюрился в бабу. А тут… Ведь и вправду смех — картина. И ничего — молчали.

А стихи что. Конечно, все так и было, как в них написано. Но не люблю я эти стихи.

Предисловие Владимира Янкелевича. Послесловие Виктора Кагана

Полгода назад, в ноябре 2016-го, в разговоре с Ионом Лазаревичем я поинтересовался, что он пишет. После некоторой паузы он сказал:

— Пишу в стол, публиковать пока рано.

Я попросил дать мне почитать написанное. Ион Лазаревич сказал:

— Вот прочти, но это стихи, пока не для публикации.

Потом он пояснил, что «пока» означает — «пока жив». До прочтения я не понимал, откуда у него появились в разговоре такие нотки. Сейчас, к сожалению, понимаю.

Жизнь у всех идет в одну сторону, конец известен. Смотреть на него таким ясным взглядом, с полным пониманием происходящего — это дано не каждому.

Ион Лазаревич был для меня недосягаемым образцом.

Вот эти стихи:

ЭКСОДУС

Вениамину Смехову