Фаина Гримберг - Княжна Тараканова

– …потому что камеристку, способную так поступить, остается только рассчитать!..

Ганецкий все же сумел распустить слух, будто ящики были отосланы в ломбард одним из слуг, без ведома хозяина, то есть Доманского, а тем более не могла знать об этом госпожа, и что слуга изгнан из дома… Но пятно на репутации незнакомки оставалось, и определение «авантюрьера» занимало уже значительное место в толках о ней…

Ганецкий явился в Ватикан в сопровождении Вонсовича и передал кардиналу Альбани письмо. Елизавете не нравился Вонсович, он представлялся ей слишком пристально всматривающимся в ее лицо, слишком пристально наблюдающим ее манеру поведения. Но отказаться от его услуг не было возможности. Сейчас ни от чьих услуг нельзя было отказываться!..

С Михалом она помирилась, но отношения сделались натянуты, оба, едва начав говорить друг с другом, тотчас готовы были нервно друг друга обвинять, и обоих эта нервическая готовность раздражала…

Кардинал отослал Ганецкого к своему секретарю, аббату Роккатани. Ганецкому удалось уговорить аббата нанести визит в дом Gioranni, где его проводили в кабинет знатной незнакомки. Она писала, сидя на простом стуле, склонившись над столешницей. Тотчас поднялась, отослала Ганецкого и Доманского и, оставшись наедине с гостем, заговорила. Она с достоинством уговаривала аббата устроить ей встречу с Альбани. Она показала завещание. Аббат более молчал, нежели говорил. Все же он обещал поразмыслить о ее просьбе…

Его дальнейших действий не предусмотрели ни Михал, ни она. А дело было в том, что вот уже неделю навещал ее лекарь Саличетти. Кровотечений у нее больше не случалось, но кашель привязался и не отпускал. Она выкашливала в платок бурые крошки, снова чувствовала порою упадок сил и боль в груди. И снова Михал настоял на приглашении врача. Все это началось после досадного и нелепого инцидента с ящиками… Так вот, аббат решил разузнать о ней именно у Саличетти! От кого он мог узнать о том, что она лечится именно у Саличетти? Может быть, от Вонсовича… Саличетти охотно рассказал аббату о болезни прекрасной незнакомки, которую, то есть не женщину, а болезнь, он называл: «apostema», слово было красиво звучащее, означало, собственно, грудную жабу… Саличетти рассказал аббату, что больная страдает, разумеется, болями в груди, также ее периодически мучит упадок сил и случаются нервические кризы, сопровождающиеся тоской и слезами. Эскулап оказался словоохотливым и доверил аббату также и то, что лечить больную очень трудно, потому что она не желает пить козье или ослиное молоко, а также сырые яйца, мало ест, худо спит, ни за что не дает сделать ей прижигания или пустить кровь…

– Она, видите ли, утверждает, что не перенесет, если на ее груди останутся следы от прижиганий! А ведь речь идет если и не о жизни и смерти покамест, то уж во всяком случае о здоровье!..

Аббат Роккатани размышлял. Стоило ли хлопотать по делам тяжелобольной женщины?! Да и сама она, ее внешность, ее манеры, ее речь, все это оставляло двойственное впечатление. Скорее он склонялся к тому, что это авантюристка, но своему патрону Альбани он это свое мнение навязывать не стал, хотя старался говорить с искренностью:

– Нельзя отрицать, что это женщина большого ума, и если выдает себя за другую, то умеет великолепно притвориться! Любопытно, что же будет дальше!..

Она и вправду умела, и даже и великолепно, пожалуй, умела притворяться взрослой, а на самом деле оставалась маленькой девочкой, потому что даже очень много испытавшая и очень интеллектуальная маленькая девочка – это маленькая девочка, а не женщина…

Чарномский несколько раз выходил в кунтуше с широкими рукавами. Его встопорщенные большие усы и большая сабля привлекали общее внимание на Марсовом поле. Незнакомец, чье появление всполошило Ганецкого, не появлялся более. Уединенный образ жизни был отставлен.

Аббат Роккатани еще несколько раз посетил дом на Марсовом поле. Елизавета уже открыто говорила о том, что является законной претенденткой на российский престол. Она рассказывала аббату свое жизнеописание, объясняла, что ей несколько раз переменяли имя, звали то Катериной, то Алиной… Она уверяла, что сближение России с Курией, установление дипломатических отношений с великим понтификом и даже постоянное представительство папы в российской столице, равно как и освобождение Польши, являются для нее наиболее важными целями в самом ближайшем будущем. Также она желала учредить новый орден – «Азиатский крест», который возможно было бы жаловать за особые заслуги «при установлении справедливости», как она выразилась, и который, также по ее выражению, «служил бы соединению и сближению великих людей разных народностей и религий»!..