Геомар Куликов - Повесть о Демидке и медной копейке

Закивал Демидка головой. А Спиридон — боком, боком и затерялся в толпе.

Фролка-кузнец на Демидку пристально посмотрел:

— Кто был?

Демидка изобразил притворное удивление:

— Я почём знаю? Замки глядел…

— Словно видел его где-то? — наморщил лоб Фролка. — Да и замки вроде не впервой смотрит…

Утром собрался Демидка в лавку бежать, Фролка остановил:

— Сегодня я в лавке посижу, ты Матрёне помоги.

Три дня Демидка помои таскал, поросёнка кормил, ребятишек нянчил, воду носил, огород поливал. На четвёртый — всё ж отпустил его Фролка в лавку.

Первым человеком к Демидке — друг-приятель Спиридон. За плечи обнял, ласково:

— Где пропадал, Демидушка?

И вслух, громко:

— Покажи-ка товар новый, Федька!

И опять шёпотом:

— Новости есть. Тятька тебе кланяется и родительское благословение шлёт…

Застучало Демидкино сердце торопливым кузнечным молотом.

— Верно?!

— Куда ж верней…

— Как он, тятька-то? Живой?

— Кабы не живой был, умная голова, как он тебе поклон передал?

Засмеялся счастливо Демидка.

— Сам ты с ним и говорил?

Погрустнели Спиридоновы быстрые глаза, в небо уставились.

— За семью дверями, под семью замками твоего тятьку прячут. И пробраться к нему пока никак нельзя…

Перестал смеяться Демидка. Друг-приятель успокаивает;

— Держись Спиридона, не пропадёшь. Найдём мы ключи к заветным подземельям…

И, зевнув, между прочим:

— Хозяин твой небось с утра за работу принялся?

— Не, вместе со двора вышли, тётке Матрёне сказал, чтоб к обеду не ждала.

И опять на своё поворачивает:

— Далече ли тятька содержится? В каком месте? Поглядеть бы…

— Оттого и сказать не могу, что побежишь глядеть и всё дело загубишь. Погоди, придёт срок, наглядишься на своего тятьку. Ещё скинет он тебе порты да так всыплет…

Опять засмеялся Демидка:

— А кабы и всыпал. Пришёл бы только…

Так и повелось. Прибегает Демидка на Пожар, словно взрослый, лавку открывает и перво-наперво к нему друг-приятель Спиридон: про тятьку новости расскажет — жив, мол, и смешком:

— Хозяин твой баклуши бить не кончил ли?

— Не, — отзывается Демидка, — и кузню не открывал.

Поговорят они про Демидкиного тятьку — и до другого дня.

Однажды на весёлый Спиридонов вопрос ответил Демидка:

— Вчерась вечером, как я из лавки вернулся, слышу, хозяин в кузне постукивает. Срочный, говорит, заказ получил, допоздна буду работать.

— Эх! — громко выдохнул Демидкин друг-приятель.

— Ты чего? — удивился Демидка.

Наклонился Спиридон, ногу потёр.

— Вчера коленку зашиб впотьмах… А сейчас что твой хозяин делает?

— Стучит себе в кузне. Хитроумный замок, сказывает, сделать надобно. Хорошо, как к вечеру управится.

— Стучит, говоришь?!

Вцепился Спиридон, точно клещами, в Демидкино плечо.

Испугался Демидка. Не поймёт никак, чего это с его другом-приятелем сталось.

— А не врёшь? — пытает.

— Чего ж мне врать-то?!

— Смотри у меня! — вертанул Демидкино ухо так, что Демидку ровно кипятком обдало. — Обманешь, шкуру сдеру…

Исчез друг-приятель. Стоит Демидка, никак не может опомниться. Чует — неладное приключилось.

А что именно, понять не может. И кем его друг-приятель обернулся?

Стал припоминать настойчивые Спиридоновы расспросы насчёт Фролки-кузнеца — вовсе нехорошо сделалось. Чудится Демидке — беда грозит хозяину, хоть и не понять какая.

Сбегать бы, упредить Фролку. А в чём? Друг-приятель Демидкин его без причины за ухо дёрнул? Так Фролка, допытавшись про разговоры, пожалуй, и покруче обойдётся.

Покупатель подошёл — пузатый дядя. Демидка невпопад отвечает. Махнул дядя рукой, к лавочке Егора, тоже замочного мастера, подался.

Егор, как покупателя проводил, Демидку за былые удачи подковырнул:

— По миру хозяина пустишь…

Демидка Егорову шутку мимо ушей пропустил. А прыщавый малый, что с самого ухода Спиридона Демидкин товар разглядывал, хохотнул:

— Он своего хозяина уже подалее отправил…

Егору делать нечего, отчего не побалагурить с весёлым человеком. Особо, когда речь зашла о соседе, с которым бок о бок торгуешь.

Полюбопытствовал:

— Куда же?

— На плаху прямёхонько. Под палаческий топор вострый…

За шутку принял Егор слова прыщавого. Тоже хохотнул:

— За какие дела хорошие?

Прыщавый строго:

— За хорошие дела царь-государь своих холопов смертной казнью не казнит.

Смекнул Егор, не шутит прыщавый и, должно быть, не зря возле Фролкиной лавки торчит.