Последний князь удела

Мы подошли к Габсамиту скромно ждавшему свою порцию каши под телегой.

-Малой, как по-вашему будет от-то зватся, - спросил Бакшеев, указывая на котел.

-Казан, - ответил маленький толмач

-Верно, а сё, - экзаменатор ткнул в телегу.

-Арба.

-Тож правда. А от он?- рязанский страж рубежа кивнул на задремавшего сторожа-литвина.

-Каравул,- вздохнул паренек, подумал и добавил. - Акылсыз-

-Истинно, глупец, в стороже-то дремать, - самоназначенный воевода продолжил. - А ещё подрыхнет и станет башксыз - безголовым -

И мне уже заявил:

-Давай ты, княже, поспрашай-

В голову ничего не лезло, и я ткнул пальцем в почву.

-Балчук, грязь по-русски, - прокомментировал мой жест малолетний учитель иностранных языков.

В задумчивости я показал ему кусок сушеного снетка, что продолжал удерживать в руке.

-Балык, рыбица по-вашему будет, - продолжал перевод Габсамит.

Тут я, наконец, вспомнил интересовавшие меня слова:

- Что значит шура?-

-Раб, - ответил татарчонок.

- А как понять - азюны сакарым ?

- Я убью тебя, - засмущавшись, продолжал отвечать на вопросы отрок.

- А вот это что - кюдлюк?-

-Не ведаю, - прошептал паренёк и опустил голову.

-Кто ж эдакое князю в очи-то скажет, - вмешался в наше погружение в лингвистику татарского языка Афанасий сын Петров.

После постного ужина наступил отбой, однако спали все в полглаза, вслушиваясь в перекличку сменявшихся часовых.

Весь следующий день поход по непролазной грязи продолжался, так что, добравшись до темноты к Троице, мы были совершенно измотаны. Афанасий остался с обозом на окраине села Климентьевского, а мы с Жданом отправились на ночлег в обитель. Встречал нас сам архимандрит Киприан с чинной братией: келарем, казначеем, ризничим и книгохранителем, да почтенными старцами. Уже наученный местному церемониалу, я поцеловал руку настоятелю и в свою очередь получил от него благословление.

Киприан Балахонец поприветствовал нас:

- Рады мы о приезде князя Угличского, Димитрия, к дому Живоначальной Троицы и Пречистой Богородицы и великим чудотворцом Сергию и Никону. Прошу тебя отвечерять с нами в гостинных палатах.

Предложение было принято, и мы двинули к каменному двухэтажному зданию вдоль многочисленного почётного караула.

-А зачем вам так много воинов? - выразил удивление малолетний высокородный паломник.

-Воев? - изобразил недоумение келарь Евстафий - то сирые слуги монастырские, Троицей опекаемые, стрельцы да конные служки-

Скромные прислужники обители были как на подбор крепкие парни, одетые в брони и разнообразно вооружённые.

-А пушек вы на монастырский обиход не припасли?- попробовал я пошутить

- Векую же оне нам? Ести токмо пищалей крепостных да затинных с полсотни, да наряд к ним для опаски от всякого лихого дела-

Да уж, похоже, здесь русская церковь вполне исповедовала принцип 'Добро должно быть с кулаками'.

Накрытая в гостевом доме трапеза роскошью не поражала, на столе были гречневая и гороховая каши, куски варёной рыбы, хлеб, да разные хлебные квасы и фруктовые взвары, прозываемые тут щербет. Представления об обжорстве монахов оказались явно преувеличенными. За ужином шёл степенный разговор об управлении монастырскими владениями, старцы поучали меня разными советами о рачительном ведении хозяйства. В ходе беседы выяснилось, что кроме обширного подворья в угличском кремле, за Троицей есть несколько дворов и лавок в моём городе и множество сёл и деревень в уезде. Тут нечистый дёрнул меня поинтересоваться, каков будет с этих владений налоговый взнос в казну удела.

Казначей Игнатий аж подпрыгнул:

- Ести у нас тарханы от пресветлых московских царей, што податей с наших вотчинок не имать, окромя указных, а те что насчитаны, мы сами в приказы возим. Чтоб на Углич серебро сбирать, об том указа не было.

Отче Евстафий прибавил:

- Тако же заповедано грамотой великого князя и царя всея Русии Фёдора Иоанновича вступаться в наши сельца и деревеньки городским прикащикам и прочим денежным зборщикам-

Было ясно, что у прижимистых монахов зимой снега не допросишься. Перед отходом ко сну самый благообразный из старцев, Варсонофий, поинтересовался у меня чудом явившейся Божьей матери. Вдаваться в подробности совершенно не хотелось, и я старался молчать, как партизан.

-Егда - то явление было, княжич?- интересовался монах.

-Да в день битвы с татарами у Москвы-

- А пред сонием молился ли ты, отрок?-

-Конечно, вознёс молитву-