Эдуард Борнхёэ - Князь Гавриил, или Последние дни монастыря Бригитты

Был прекрасный, теплый день начала августа 1576 года. Ласково и мирно сияло солнце над Харьюмаа, окутывая землю прозрачной золотистой дымкой. Но вид самой местности не радовал сердце и не ласкал взор: поля, заросшие сорняками и чертополохом, развалины сожженных мыз и деревень, — вот что тогда представляла собой Харьюмаа. Большая часть этой некогда богатой и цветущей земли за восемнадцать лет войны превратилась в немую пустыню, а немцы и поляки, русские и шведы, совершая сюда набеги, расхищали жалкие остатки ее прежнего благосостояния.

По ухабистой, изрытой колеями дороге, ведущей из Таллина в Пайде, ехали четыре молодых всадника в одежде немецкого покроя. Настроение у них, как видно, было отличное. Один из них казался особенно весел. Его румяное, несколько глуповатое лицо так и сияло, как бы соперничая с его огненно-рыжими волосами и усами. Этот молодой рыцарь ни на минуту не давал покоя своему великолепному жеребцу, что-то напевал, болтал без умолку и сыпал шутками, сам смеясь им громче всех. На лице его отражалось то неисправимое легкомыслие, которое позволяло помещикам и горожанам Ливонского орденского государства забывать о бедствиях страшной войны и так часто удивляло русских. Прежнее орденское государство распалось под ударами русских, много людей было убито, поместья и деревни уничтожены, будущее покрыто черными грозовыми тучами; но, несмотря на все это, в укрепленных городах люди жили полной жизнью, и как только немного стихал грохот войны, владельцы мыз возвращались из городов в поместья, справляли свадьбы, устраивали пиршества, как будто снова наступила веселая и беззаботная жизнь орденского времени. И тут только обнаруживалось, какие неисчислимые богатства немецкие помещики накопили в течение четырехсот лет потом и кровью коренного населения страны, — ни военные неудачи, ни безумные пиршества не могли эти богатства окончательно истощить.

Но, помимо обычного легкомыслия, у рыжеволосого юнкера была и особая причина для веселого настроения. Правда, его поместья были разорены дотла, отец и братья пали на войне, мать сошла с ума, но что ж из этого? Сам он все еще обладал большим состоянием и, кроме того, являлся женихом прекрасной Агнес фон Мённикхузен, дочери богатого и знатного владельца поместья Куйметса. Сегодня была пятница, а на воскресенье была назначена его свадьба.

Помните, друзья, — воскликнул веселый юнкер, — что на своей свадьбе я трезвых голов не потерплю. Кто на закате солнца еще будет ясно помнить свое имя, у того лоб познакомится с дном моей кружки. Прежде всего напоминаю об этом тебе, Дельвиг, — обратился он к одному из своих спутников, казавшемуся немного серьезнее других. — Ты всегда ходишь повесив нос, а сейчас еще и завидуешь мне — тому причиной прекрасная Агнес. Мне очень жаль, но что я могу поделать, если Агнес тебя не избрала в мужья!

Потише, потише, юнкер Ханс фон Рисбитер, — ответил Дельвиг, насмешливо улыбаясь. — Возможно, конечно, что Агнес фон Мённикхузен не пожелала выйти за меня замуж;, но чтобы она так уже стремилась стать твоей женой — это, по меньшей мере, сомнительно. Пока ясно только одно: отец Агнес хочет взять тебя в зятья.

У него есть на то основание, — хвастливо заявил Рмсбитер. — Ведь это я своими собственными руками в Пыльтсамаа захватил в плен Фаренсбаха — государственного советника короля Магнуса [1] Магнус, принц датский и герцог голштинский, во время Ливонской войны был правителем созданного Иваном IV вассального государства; его называли «королем Ливонии». Позже перешел на сторону поляков. В описываемое время поселок Пыльтсамаа был резиденцией «короля». (Прим. перев.) и заклятого врага Мённикхузена.

— Вот так подвиг — вытащить из постели дряхлого старика! — насмешливо заметил Дельвиг. — Моя гончая Диана, пожалуй, еще лучше с этим справилась бы!

Эти слова вызвали недовольство остальных спутников.

Не затрагивай чести рыцаря, Дельвиг! — укоризненно произнес юнкер Гильзен.

Это никуда не годится — упоминать имя зятя Мённикхузена рядом с кличкой собаки, — проворчал юнкер Адеркас.

Ты сравниваешь меня со своей собакой? — с угрозой в голосе спросил Рисбитер.