Стефан Дичев - Путь к Софии

— О, это как раз меня не интересует! Садитесь, садитесь! Вы, сударь, мне все больше нравитесь!

«Вот так влип!» — подумал Андреа, обреченно опускаясь на козетку рядом с нею. Но, в сущности, все это его забавляло. И как только он начал свой рассказ, как только вспомнил раскаленное небо Египта, мысленно погрузил ноги в его белые пески, вспомнил предвечерние часы с их густыми сочными красками, язык у него развязался, он увлекся, зафантазировал и даже хватал, войдя в раж, за руку мадам Леге.

— Потрясающе! Ну а дальше? Что было потом? — восклицала старая дама.

Вскоре их оживленная беседа привлекла внимание тощего графа Тибо и фон Вальдхарта, затем подошел невзрачный де Марикюр. И еще два турка. Но Андреа это не смущало, он как ни в чем не бывало продолжал свой рассказ. Странно, но то, что он всегда считал печальным, теперь в его устах становилось смешным, безрадостные скитания превращались в забавные приключении, близкие края отодвигались на тысячи километров. Оттого, что кружок слушателей расширялся, он распалялся еще больше и, хотя понимал, что его французский не для этого салона, не смущался и этим обстоятельством, а нарочно подбирал выражения покрепче.

Все, что он пережил за те три года, в его рассказе приобретало такие яркие краски, становилось таким занимательным, экзотичным, по выражению мадам Леге, что она пришла в восхищение

Увидев Андреа с матерью Леандра, Неда была поражена. О чем он с ней так долго разговаривает? В чем ее убеждает? Не пьян ли он? Это испугало ее. «Все пропало, — все больше волнуясь, думала она. Кружась с Леге, Неда в то же время старалась не выпускать из поля зрения странную пару, ставшую в этот вечер средоточием всех ее тревог. — Что говорит сейчас Андреа мадам Леге? Чем перед нею срамится, а значит, и меня срамит, и всех нас...»

Когда танец кончился и они с Леандром остановились подле леди Стренгфорд, Неда опять незаметно бросила взгляд на Андреа и мадам Леге. И удивилась и еще больше встревожилась, обнаружив, что вокруг них уже образовался кружок. Не только мужчины, но и многие молодые дамы, только что танцевавшие, окружили их, и Андреа, до тех пор никому не известный, оказался в центре внимания. Он уже не сидел на козетке, а стоял во весь рост. Тонкий, красивый, странно преобразившийся в черном фраке, Андреа с жаром рассказывал о чем-то, наклоняясь к мадам Леге, но удивительно, никто над ним не подсмеивался. Дамы с увлечением слушали его. А мисс Гордон, как показалось Неде, смотрела на него даже с чрезмерным интересом.

Взгляд ее задержался на его лице. Он стоял к ней в профиль. Какой у него необыкновенный лоб! И она невольно вспомнила, что когда-то написала в школьном дневнике: «А лоб у него так красив, что хочется его поцеловать». — «И это писала я в тринадцать лет! И почему тогда зачеркнула словечко «поцеловать», а сверху написала «погладить»? Какие глупости вспоминаются. Ах, все это ребячество! А он, оказывается, говорит по-французски!»

— А вы, дорогая, почему взгрустнули? — спросил, посмотрев на нее с удивлением, Леге, после того как закончил свой разговор с леди Стренгфорд.

Неда через силу улыбнулась. Леге вел ее к группе, собравшейся вокруг Андреа, и она, нервничая и негодуя, спрашивала себя, как могло случиться, что именно Андреа завоевал расположение мадам Леге и что не кто другой, а именно он, сам того не подозревая, помогает ей и тем самым заставляет ее невольно чувствовать себя расчетливой.

— Зачем нам туда идти? — спросила она, пытаясь удержать Леге.

— На минутку! Послушаем, о чем они говорят...

Они подошли и встали за спиной графа Тибо, как раз когда вся компания разразилась смехом.

— А грек? — послышался чей-то вопрос. — А грек?

— Не прерывайте его, дорогая Эдна, прошу вас, — строго заметила мадам Леге.

Неда кинула быстрый взгляд на англичанку. Мисс Гордон тоже разбирал смех, но она, плотно сжав пухленькие губы, в уголках которых образовались соблазнительные ямочки, пыталась состроить недовольную гримаску.

— Этот господин просто скромничает, мадам, — сказала она. — Правда? — И мисс Гордон устремила на Андреа кокетливый взгляд.

— Сдаюсь! — рассмеялся он. — Просто я хотел кое о чем умолчать.

— Нет! Нет! — запротестовали дамы. — Это нечестно. Вы не рассказываете самое интересное!

— В таком случае пеняйте на себя! Продолжаю историю с театром. Так вот, тот грек, Хризопуло, как я уже говорил, был жадина и пройдоха. Попросту говоря, негодяй! Вы, верно, встречали таких — отца родного продаст.