Максуд Кариев - Спитамен

— Скажи им, что их отведут сейчас вон в тот овраг, склоны которого испещрены норами шакалов, там и оставят их обезглавленные тела.

Толмач перевел.

Варвары заулыбались еще веселее, приведя царя в изумление. Он, раздражаясь, сделал знак одному из военачальников, который выступил вперед и рукой показал сарамцам, в какую сторону им надлежит идти. И те зашагали, поддерживая друг друга под руки и за плечи, поскольку у многих ноги были обожжены. Шли и громко переговаривались, будто не на казнь их вели, а на приятную прогулку. И вдруг все хором запели. А двое, с виду помоложе, опередив остальных, стали танцевать, подняв кверху руки и притопывая.

Затем худощавый и статный сарамец в красной рубахе, похожий на юношу, выбежал из толпы, высоко подпрыгнул и, дважды перевернувшись в воздухе, приземлился на кровоточащие ноги; сделал кувырок назад и прошелся на руках, болтая в воздухе ногами, чем вызвал смех у односельчан.

Юноны, шагавшие с обнаженными мечами, пожимали плечами и переглядывались в полном недоумении. Им еще ни разу не доводилось видеть, чтобы люди, которых ведут на казнь, вели себя подобным образом.

— Слава Ахура — Мазде, не обделившему нас мудростью и научившему жить и умирать достойно, — воскликнул один из сарамцев.

И все хором повторили его слова.

Наблюдавший за всем этим издали Александр спросил у толмача:

— Правильно ли ты перевел им мои слова?

— Да, великий царь, им известно, что вы приговорили их к смерти.

— Верните их. Мне хочется задать им еще несколько вопросов.

Один из всадников припустил коня и, нагнав несчастных, сообщил, что царь велел вернуть их с дороги, желает с ними поговорить. Быть может, даже отменит свое решение, сменив гнев на милость.

Сарамцы смолкли, сникли. Страже пришлось несколько раз повторить приказ и подтолкнуть некоторых из них, тогда только они повернулись и медленно, нехотя поплелись обратно. Слезы застилали им глаза, и они не видели сидящего на коне Александра с приближенными, пока им не было приказано остановиться.

— Вы только что веселились, идя на казнь, как на праздник, а теперь, вижу, чем-то огорчены? — насмешливо спросил царь.

— Еще как огорчены, о великий царь! — ответил один из несчастных. — Мы думали, ты хозяин своему слову, а это оказалось далеко не так. Воля твоя не тверда, коль ты можешь менять решение. На подобное в Согдиане способна разве что баба, и то не благородного происхождения.

— «Семь раз отмерь, раз отрежь», — говорили древние. А ты же, похоже, этого правила не придерживаешься, — вставил слово другой.

Губы царя были плотно сжаты. Он пронизывал взглядом каждого из сарамцев. Еле приметная бледность проступила на его лице, но по глазам было видно: он пытается что-то понять. Порывисто обернувшись к сподвижникам, быстро спросил:

— Может, вы что-то объясните?.. Даже бараны, обреченные на заклание, пытаются убежать, а эти покорно следуют к месту казни и еще чему-то радуются! Странные люди… Они не сумасшедшие?

— Великий царь, не к лицу тебе слизывать собственный плевок!.. — раздавались голоса сарамцев.

— Почему дерзят? Торопят свою смерть?.. — царь отказывался понимать происходящее.

— Не откажи нам в том, в чем ты всегда был так щедр! Не откажи нам в смерти!..

— Тихо! — громовым голосом крикнул царь, вскинув руку. — Сначала объясните, почему спешите покинуть этот свет, тогда пойду вам навстречу!..

— Ты никого из наших близких не пощадил, царь! И дети наши, и родители, и родственники, все они убиты твоими воинами, отправь и нас вслед за ними!..

— Четверых моих сыновей, отца, жену убили!..

— А у меня было восемь детей, старшему шестнадцать, младшему год…

— Мою мать убили, не уважив даже ее столетний возраст…

Александр слушал, с трудом сдерживая гнев.

— И все-таки объясните мне, почему вы только что пели и плясали?

Рослый сарамец с красным, как медь, лицом с седой бородкой выступил вперед:

— О повелитель Вселенной, наш род — особый, он отмечен Ахура — Маздой. Издревле из уст в уста передавалось, что последние из нашего рода примут смерть от руки знаменитого человека и обретут вторую жизнь в лучшем из миров — на том свете. Мы чаяли сегодня увидеть себя в кругу своей семьи, близких… Принять смерть от руки сына Бога — это ли не предел мечтаний для нас?..

Александр слушал, опустив глаза, дабы не смущать рассказчика взглядом, перед которым, робея, теряют дар речи даже властители сатрапий. Теперь он открывал для себя что-то новое. Он всегда с огромным интересом выслушивал и начальника своей канцелярии Евмена, и историков Анаксимена и Каллисфена, и поэтов, которым, помимо всего прочего, вменялось в обязанность собирать для него в землях, по которым пролегал их путь, разного рода истории, легенды, рассказы о невероятных случаях, таинственных явлениях, словом, все, что отличается новизной, непохожестью на привычный ему мир.