Фридрих Клингер - Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад

Дьявол знал об этом повальном увлечении, и когда они с Фаустом сидели в гостинице за столом, дьявол сразу же заметил, что некоторые посетители и даже сам хозяин смотрели на него и на Фауста с нарочитым вниманием и шепотом сообщали друг другу результаты своих наблюдений, украдкой зарисовывая при этом их профили. Слава чудодея дошла и до Фауста, но она так мало его интересовала, что он даже не заметил шепота, которым их провожали. Когда же они вышли на площадь, то были поражены совершенно новым зрелищем. Эта пестрая толпа была настоящей школой для физиогномистов. Каждый мог найти себе подходящий объект, клал его физиономию на весы и определял силу и свойства его души. Одни стояли перед ослами, лошадьми, козами, свиньями, собаками и овцами; другие держали в руках пауков, жуков, муравьев и прочих насекомых, стараясь проникнуть взглядом в сокровенные тайны характеров этих животных и пытаясь определить их инстинкты по внешнему виду. Некоторые обмеряли человеческие черепа и черепа животных, обсуждали вес и силу челюстей и зубов и старались угадать, какому животному они принадлежали. Когда Фауст и дьявол появились в толпе, вокруг раздались голоса:

— Что за нос, что за глаза! {50} Какой пытливый взор! Какая прелестная, нежная линия подбородка! Какая сила без всяких признаков слабости! Какая интуиция! Какая проникновенность! Какая ясность и определенность контуров! Какая сильная, энергичная походка! Какое движение глаз! Какое телосложение! Как все стройно и гармонично!

— Я не знаю, что отдал бы, — сказал один ткач, — за образец почерка этих господ, чтобы в линиях букв увидеть отражение быстрого и легкого полета их мысли.

Все вытащили карандаши и принялись зарисовывать профили путешественников. Слушая эту болтовню, дьявол скорчил гримасу, и один из физиогномистов воскликнул:

— Внутренняя сила льва стряхивает с себя внешний соблазн или подавляет мысль, внушенную слабостью.

Фауст улыбался, слушая все эти глупости, как вдруг из соседнего окна на него глянуло ангельское личико и воскликнуло в сладостном удивлении:

— Святая Катерина! Какая великолепная голова! Что за нежная, ласковая, неземная мечтательность! Сколько чувства и какая преданность в его лице!

Звуки эти, как дивная мелодия, прозвучали в сердце Фауста. Он поднял глаза к окну, но красавица, еще раз взглянув на него, отошла, и Фауст сказал дьяволу:

— Я не уйду из города, не переспав с этой женщиной. В ее глазах горит огонь сладострастия, прикрытый тонким флером набожной мечтательности, которая придает чувственному наслаждению особую остроту.

Едва они успели свернуть в переулок, как к ним подошел один из физиогномистов, который храбро попросил написать для него несколько слов, чтобы иметь возможность, как он их заверил, определить свойства их воли — вялая она или энергичная, выяснить, что присуще их характеру — прямота, настойчивость и ясность или угловатость. Он добавил при Этом, что до сих пор еще не один чужеземец не отказывал ему в такой любезности и что он того же ожидает от них.

Вынув записную книжку, перо и чернила, он навострил уши.

Ф а у с т: Погодите, мой друг. Услуга за услугу. Скажите мне сперва, кто эта девица, которую я только что видел в окне вон того дома и наружность которой так ангельски прекрасна?

Ф и з и о г н о м и с т: О, она ангел в полном смысле этого слова. Наш великий пророк уверяет, что ее глаза — зеркало чистоты и целомудрия. Ее прелестные уста созданы лишь для того, чтобы выражать возвышенный восторг души, мечтающей только о небесных радостях. Ее чело — блестящий щит добродетели, о который разбиваются все соблазны, все земные и плотские чувства. Нос ее чует райские селения бессмертных. Если бы божеству явилась мысль показать смертному взору прекрасную и совершенную душу, — эта девушка могла бы послужить идеалом красоты и всех сопутствующих ей добродетелей.

Ф а у с т: Право, вы расписываете ее совсем неземными красками. Расскажите мне что-нибудь и об ее житейских обстоятельствах.

Ф и з и о г н о м и с т: Они не столь блестящи, но все же не мешают ей оставаться верной небесным добродетелям.

Ф а у с т: Ее имя?

Ф и з и о г н о м и с т: Ангелика.

После этого Фауст и дьявол написали на клочке бумаги несколько бессвязных, бессмысленных фраз, и физиогномист удалился, радуясь обретенному сокровищу.

Ф а у с т: Как ты думаешь, дьявол, не подобраться ли нам к этому благочестивому ребенку? Я как раз в самом подходящем настроении, чтобы осквернить идеал здешнего пророка.