Неля Гульчук: Терновый венец Екатерины Медичи

– Значит, я должен спокойно стоять в стороне и смотреть, как среди бела дня убивают моих верных друзей?

– Мой любимый сын, страх за твою жизнь заставляет меня умолять тебя о молчании. Запомни, заговоры против сильных мира сего должны быть самой строжайшей государственной тайной.

– Матушка, я клянусь вам в том, что никогда, пусть мне это будет стоить жизни, не прощу человека, повинного в этом злодеянии. Он тоже умрет насильственной смертью.

– Генрих, – взмолилась Екатерина, которую охватил страх за жизнь сына, – вспомни, кто этот человек. Его боготворят французы, он – кумир Парижа. Держи свои мысли при себе. И никогда не забывай, что мы с тобой единое целое.

– Мама, ты – самая мудрая королева на свете. Без тебя я бы никогда не стал королем.

В глазах Екатерины появились слезы. Она переживала один из самых счастливых моментов в своей трудной жизни.

Флорентийка вновь попыталась вернуться к своей истинной роли правительницы. Она вручила Генриху в письменном виде советы – настоящий учебник королевского ремесла, в котором не было забыто ничего: от способа ведения самых важных дел до гигиены духа. Однако Генрих уже не принимал никакой опеки. Он мог только снисходительно выслушать добрые советы, но более не поддавался слепо чьему-либо влиянию.

Убийство лучших друзей неопровержимо показало ему, что худший его враг – это ультракатолическая партия, которая поддерживает тайные связи с Испанией. Опираясь лишь на собственные силы, Гиз не мог искоренить род Валуа. Он стал ставленником Филиппа II и принял от него крупные субсидии. Теперь являясь одним из множества агентов испанского короля, Гиз вносил свою лепту в запутывание всего мира в сети Габсбургов. Авторитет герцога де Гиза был очень велик: многие знатные дворяне поддерживали лотарингское семейство. Теперь одна из главных забот короля состояла в том, чтобы вернуть дворянство к исполнению основного долга знати – защите монархии.

Для объединения заблудших дворян, отвернувшихся от своего государя, требовалось новое знамя. Престиж ордена Святого Михаила, наследия французского короля Людовика XI, погубил тот факт, что в нем оказалось слишком много народу.

Генрих решил собрать элиту французских сеньоров в новый орден, который он учредит сам. Он с особым старанием составил присягу на верность, которую они будут обязаны принести ему. Значение, которое дворяне стали придавать ордену Святого Духа, и соперничество в связи с ежегодными новыми посвящениями показали королю, что его расчет был верным.

Оставалось упрочить мир между французами.

Королева-мать отправилась по провинциям, проповедуя терпимость и патриотизм. К ней присоединилась и ее дочь Маргарита.

Как и в прежние времена, Екатерина Медичи использовала оправдавший себя прием личных контактов и торжественнопраздничных встреч.

– Милостью Божьей король желает положить конец гражданской войне и дать мир своим подданным, – не переставая, повторяла она в южных землях Франции.

Красноречие королевы-матери воспринималось с пониманием до тех пор, пока разговор не заходил о возвращении занятых гугенотами крепостей. Она пыталась приблизить и усмирить гугенотов приглашениями ко двору на традиционные балы, где главная роль отводилась Маргарите Валуа, королеве Наваррской. Молодая женщина славилась своим остроумием и ораторских даром, а главное – хотела помочь матери.

Екатерина Медичи была неутомимой в желании добиться прекращения конфликтов в Южной Франции. Во время встречи с гугенотами в Нераке дискуссии оказались настолько острыми и продолжительными, что советники королевы-матери буквально падали от усталости, даже выносливый епископ Монлюк чувствовал себя плохо. Но Екатерина Медичи не сдавалась. Она добилась от гугенотов согласия вернуть королю ряд крепостей.

За год королева-мать посетила более десяти городов. Результатами этой деятельности стали соглашения с гугенотами и католиками, с провинциальными парламентами и губернаторами, духовенством и знатью – со всеми, кто желал установления мира. Среди влиятельных особ, с кем она вела переговоры, были Генрих Наваррский и командующий армией гугенотов Дамвиль, сын Анна де Монморанси. Помимо этого, Екатерина Медичи установила контроль за поступающей на юг корреспонденцией: ее доверенные люди останавливали курьеров и вскрывали депеши. Таким образом она узнала, что мозговые центры, направляющие гугенотские выступления, находятся в Нормандии и Бургундии и что испанцы плетут интриги в Париже, желая осложнить обстановку. Не было ни дня, ни ночи, чтобы королева-мать не думала о необходимых средствах для усмирения недовольных политикой короля.