Наталья Иртенина - Царь-гора

— Как вы меня нашли?

— В другой раз не свети рожу по ти-ви.

Федор закусил губу, проклиная на чем свет стоит технический прогресс человечества.

— Если девушку хоть пальцем…

— Замерзни, — грубо посоветовал второй бандит. — Все в твоих руках. Предупреждаю: исчезнуть не удастся. Сроку два дня. Наутро третьего твоя подружка умирает у тебя на глазах. Возможно, ей придется помучиться. Потом твоя очередь.

— Я верну деньги, — процедил Федор. В голове у него ощущалось некое упругое коловращение мысли, от которого стало даже немного щекотно. — Но за ними нужно ехать.

— Куда?

— В горы.

— В пещеру Али-бабы? — фыркнул костлявый.

— Угадали.

— За буратин нас держишь? — сказал второй. — Это тебе не на пользу.

Федор рассмотрел его в водительское зеркало: это был человек правильных геометрических очертаний. Лицо представляло собой прямоугольник, насаженный на квадрат шеи, с приделанным снизу треугольником подбородка. По бокам торчали овалы ушей, а посередине мигали кружочки выкаченных глаз. В целом он напоминал персонажа детского мультфильма, но Федор не мог вспомнить какого именно.

— А вы что, не знаете, как называются эти горы? — спросил он. — Алтан в переводе с древнетюркского означает «золотой».

— Короче, Миклухо-Маклай.

Федор сделал паузу, поскольку был уверен в облагораживающем влиянии театральных эффектов на людей простых и до сих пор не задумавшихся о смысле жизни. Затем сказал:

— Там золото.

Молчание длилось чуть дольше, чем требовалось для осознания факта. Федору это понравилось.

— Где? — страстно выдохнул водитель.

— В пещере.

— Сколько?

— Центнера полтора, — прикинул Федор.

— Кто еще знает? — спросил прямоугольный.

— По-видимому, никто. Скорее всего, оно лежит там с Гражданской войны.

— Откуда знаешь?

— Я профессионал, — без ложной скромности ответил Федор. — У меня нюх.

— Следопыт, что ли?

— Можно сказать и так.

— На машине проедем?

— Думаю, да. Только надо запастись продуктами. И бензином.

— Гляди, следопыт. Не на тот след заведешь, медведям тебя скормим. Говорят, они тут злые.

— Не то чтобы злые, — задумался Федор, — но пожрать любят. Оружие у вас, парни, надеюсь, имеется?

…Дорога большей частью проходила в молчании. Федор показывал путь, водитель тихо ругался по матушке, когда езда превращалась в автоальпинизм и в любую минуту мог заглохнуть двигатель. Второй бандит громко поглощал чипсы, пачку за пачкой, и время от времени лаконично комментировал увиденное за окном: «Лепота…»

Августовская осень в горах разгулялась не на шутку. Леса поржавели и попрозрачнели, лиственницы сбрасывали иголки, делаясь похожими на эротические грезы юности. Пастухи перегоняли стада ниже и попадались чаще. Федор старался не думать, так как подозревал: додуматься сейчас можно до такой нежелательной и опасной мысли, которая заставит его сказать, что про золото в пещере он пошутил. В то же время он понимал, что означают подобные сомнения. Они означали существование в его голове еще более опасной мысли, от которой, будь она извлечена из глубин, зашевелились бы волосы — столь откровенной мистикой шибало бы от нее. Возможно, он даже не поверил бы ей и попытался отстраниться от нее, чтобы сохранить веру в себя. Но не было никакой уверенности, что это удастся.

Машина остановилась на узкой лесной дороге. Водитель торопливо выскочил и отбежал за кусты, на ходу расстегивая брюки.

Через пять минут он вернулся, несколько отрешенный от реальности. Сев за руль, еще какое-то время думал, при этом смотрел прямо перед собой.

— Эй, Скелет, ущипни себя за зад, — посоветовал товарищ.

— Сейчас, — машинально ответил тот, берясь за руль, — сейчас… Там в кустах лежит голый… поеденный. Как в «Челюстях». Руки-ноги откусанные. — Он повернулся к Федору: — Это что за крокодилы здесь водятся?

Зрачки у него были расширенные, в них плескалось неведомое.

— Ах это, — сохраняя невозмутимость, ответил Федор. — Так это духи пошаливают.

— Какие духи? — напрягся бандит на заднем сиденье. — Талибы через границу ходят?

— Обыкновенные духи, с того света. Человечину очень любят. Особенно устремившуюся ко злу. С холодным сердцем и немытыми руками.

Федору показалось, что в глазах у прямоугольного промелькнуло нечто вроде понимания.

— Едем, Скелет. А ты, слышь, прикинься рыбкой и молчи. Не на проповеди.

Какое-то время Федор следовал этому указанию. Он размышлял, тот ли это труп, который они с Аглаей забросали ветками, или посторонний. Сопоставляя географические ориентиры, он пришел к выводу, что Скелет видел не Толика, а какого-то другого несчастного. Если только это не странствующий мертвец. От подобных соображений Федору расхотелось молчать, и желание поделиться наболевшим пересилило опасения нарваться на грубость.