Леон Юрис - Суд королевской скамьи

Во всяком случае, моя голова была основной целью во всех встречах. В первых четырех играх — я выиграл все вбрасывания — питчер соперника шесть раз бил прямо в меня. К счастью, все мячи пришлись на ноги и по ребрам, Но ни один из них не заставил меня отступить, Можете считать, я просто вызывал у них отчаянное желание наконец вышибить меня.

— Эйби, — сказал мне эта старая деревенщина, — ты можешь подавать с правой руки и с левой. Я понимаю, что ты тоже хочешь быть героем. Но не кидайся в борьбу на базе. Тебе платят за то, что ты подаешь, а не за то, что бегаешь.

Черт, да я и сам знал, что по этой части я не был силен. Раз-другой мне еще удавалась пробежка, но наконец случилось то, что и должно было произойти. Удар пришелся мне в локоть и выбил его.

Потом я тренировался до того, что выступали слезы на глазах. Повреждение было не очень серьезным, но я так и не смог восстановить прежней точности подачи. И мне уже не могли помочь ни все те мячи, что я кидал в стенку гаража, ни подачи Бена. Спортивный департамент любезно проинформировал меня, что я лишаюсь права посещать учебные курсы.

Папа хотел, чтобы я остался в колледже, но у меня стало расти убеждение, что профессора колледжа не могут научить писать. Особенно те, кто никогда не знал моего брата Бена и не представлял, себе то, что я хотел бы написать. Было покончено и с моей карьерой бейсболиста, что, впрочем, явилось не такой уж большой потерей.

После года в команде новичков и после того, как я предлагал свои услуги самым разным газетам, я наконец нашел себе работу в «Вирджиния пайлот», где должен был отвечать за выпуск авиационного листка за тридцать долларов в неделю. По ночам я писал для дешевых журнальчиков истории типа «Врач-маньяк» или «Быстрый пистолет» по пенни за слово под псевдонимом Хорас Абрахам.

В один прекрасный день я устал от этой дешевки и сел писать свой роман. О Бене.

3

Дэвид Шоукросс был больше чем просто издателем. Он обладал почти фантастическим, не имевшим себе равных чутьем на рукописи. Он вырос в семье английских издателей и начал карьеру посыльным за пять шиллингов в неделю, а завершил ее двумя десятилетиями позже в должности главного редактора.

В возрасте двадцати одного года Шоукросс за солидную сумму — тридцать шиллингов в неделю— возглавил отдел публикаций. Чтобы просуществовать, он рецензировал рукописи, поступающие к другим издателям.

Дэвид Шоукросс прошел все испытания и выстоял благодаря блистательному редакторскому таланту. Он отказался возглавить. компанию, хотя продолжал оставаться заведующим отделом.

Шоукросс сам вышел в отставку, когда решил, что для этого пришло время, и основал собственное небольшое издательство.

Он редко выпускал больше дюжины книг в год, но каждая из них отличалась выдающимися достоинствами, и его книги неизменно входили в список бестселлеров. Хорошие писатели старались иметь дело именно с этим издательством, потому что их привлекала его высокая репутация и им льстило, что редактором у них будет сам Дэвид Шоукросс.

Как глава небольшого издательства он мог оставаться на плаву, лишь постоянно открывая новые таланты,что требовало не только обостренной интуиции, но и непрестанного поиска. Американцы считались самыми популярными писателями в мире, но он не мог предлагать им гонорары выше, чем крупные английские фирмы. Он поступал иным образом.

Тщательно проанализировав ситуацию, Дэвид понял, что ведущие американские издатели участвуют в непрерывной изматывающей гонке, которая практически не оставляет им времени искать и пестовать новые таланты, и, более того, ни у одного из американских издателей нет разработанной системы поиска невостребованных рукописей или поддержки многообещающих дарований.

Главные редакторы занимались разгребанием груд рукописей печатающихся у них писателей плюс непременное участие в бесконечных ярмарках-продажах, в заключении контрактов; они тонули в море коктейлей на приемах и вечеринках, читали лекции, посещали премьеры бродвейских постановок и принимали пожарные инспекции. У младших же редакторов не было ни сил, ни возможностей проталкивать стоящие рукописи. Более того, давящая атмосфера Нью-Йорка. вела к тому, что за ленчем приходилось обязательно принимать два-три коктейля, которые во второй половине дня лишали всякого желания углубляться в рукописи неизвестных авторов. Дэвид Шоукросс оценивал ситуацию следующим образом: издательская деятельность — единственное дело в мире, которое ничего не предпринимает, чтобы увековечить себя. У каждого издателя была наготове история, как он позволил проскользнуть меж пальцев потрясающему бестселлеру, главным образом из-за своей глупости.